Исидор Анненский - В театре и кино

Хмелев рисовал Беликова фигурой страшной, зловещей, одержимой до тупости своим маниакальным верноподданничеством.

Вспоминаю съемку сцены, когда Беликов «предупреждает» Коваленко, что вынужден доложить попечителю о его велосипедных прогулках с сестрой. У всех присутствующих на съемке, а потом и у зрителей рождалось только одно ощущение: нет иного средства избавиться от человека в футляре, кроме как сбросить его с лестницы. И Жаров – Коваленко делал это с чувством величайшего облегчения.

Съемки фильма «Человек в футляре» памятны для меня и счастливой возможностью показать свой материал и посоветоваться с выдающимися мастерами, которые работали тогда на «Ленфильме». Это были Козинцев и Трауберг, Юткевич, Эрмлер, братья Васильевы…

Они охотно приезжали к нам – помочь, посоветовать, подсказать, по-товарищески, доброжелательно покритиковать…

Кадры из фильма. Варенька – О.Андровская, Беликов – Н.Хмелев, учитель Коваленко –М.Жаров .

Фильм «Человек в футляре» был закончен в последних числах декабря 1938 года. Мы работали ночами, завершая годовой план.

В ночь на второе января нового, 1939 года, заканчивался монтаж последней части. Помню, я очень устал и, решив дать себе короткий отдых, пошел побродить по ночному Ленинграду.

Шел густой снег. Как сказочные видения, возникали колонны Исаакия, вздыбленный конь Петра… Я наслаждался красотой города, красотой ночи. Часам к трем решил вернуться на студию, проверить, как сложилась последняя часть. Заключительные кадры «Человека в футляре» мы переснимали раз десять.

…С глобусом в руках уезжает из города изгнанный бунтарь и вольнодумец – учитель географии Коваленко (Жаров). Уезжает со своей сестрой. Куда? Бог весть. В неизвестность. В темную ночь российской империи.

«Как же сложился этот эпизод?» – думал я, направляясь к студии, Я не дошел до нее нескольких кварталов, когда зарево над крышами вывело меня из задумчивости. По тихому каналу Грибоедова, тревожно гудя, неслись милицейские и пожарные машины. Множество людей спешило в одном направлении.

Сердце глухо забилось от тревожного предчувствия. Я бросился бежать и увидел здание киностудии, охваченное огнем. Как потом выяснилось, пожар начался в той комнате, где монтировался наш фильм, где был его негатив. Почти все пожарные команды Ленинграда бились с огнем. Битва шла до утра.

Только что смонтированная контрольная копия фильма «Человек в футляре», которую я должен был на следующий день везти для сдачи в Москву, полностью сгорела. Но, к великому счастью, негатив удалось спасти. Значит, фильм можно восстановить. Для этого надо было, однако, заново отпечатать весь отснятый материал – 30 тысяч метров пленки! Заново синхронизировать звук с изображением, отобрать дубли и смонтировать новую контрольную копию.

В эту необычайно трудную пору я познал всю силу дружбы и товарищеской выручки.

Ленинградская копировальная фабрика, по инициативе ее директора Б. Хенкина, отпечатала 30 тысяч метров пленки за одни сутки.

«Ленфильм» предоставил возможность мне и монтажерам работать круглосуточно, жить и питаться на «Ленфильме». И вот огромная трудоемкая работа была выполнена в течение месяца! С опозданием на месяц я отвез фильм в Москву… Картина была принята.

«Человек в футляре» вышел на экраны в 1939 году. Время было тревожное. Черная фашистская туча уже нависла над небом Европы.

Время, события в мире требовали от кинематографистов произведений на современную тему. В поисках актуального материала я вместе с известным драматургом Билль-Белоцерковским ездил на западную границу. Владимир Наумович много рассказывал о своей бурной, полной приключений жизни. И я счастлив, что он осуществил мое предложение поделиться с читателями своими воспоминаниями, написав сборник автобиографических рассказов. Случилось, однако, так, что картину я поставил не о пограничниках, а о летчиках. Это был фильм «Пятый океан», созданный по сценарию известных кинодраматургов А. Спешнева и А. Филимонова.

«Пятый океан» рассказывал о молодежи, которая мечтала посвятить себя авиации. «Штурмовать небо!» – вот был ее девиз. Полная романтики профессия летчика была в те годы самой любимой среди юношества.

Многое привлекло меня в сценарии Спешнева и Филимонова: яркая патриотическая направленность, тема боевой дружбы советских воинов, готовых всегда прийти на помощь друг другу, душевная чистота молодых героев. Привлекала романтика, которой было окрашено все повествование. Помню, с каким волнением снимал я сцену, в которой беседуют главный герой фильма Леонтий Широков и комиссар аэроклуба: