Александр Иванов - Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

– Ведет себя вызывающе, грубовато.

Должна упомянуть здесь об одном обстоятельстве. В связи с частыми переговорами о встречах непосредственно с актерами у меня развился некий «комплекс». Не все актеры в жизни соответствуют тем представлениям, которые складываются по впечатлениям от их экранных работ. Несколько раз я «обжигалась» на этом – не хочу останавливаться на конкретных примерах, но бывало всякое… Кроме того, столичные актеры, как правило, люди сложные, их отношение и общение с творческими работниками далеких от Москвы и Ленинграда городов подчас носит характер некоторой снисходительности к периферии.

В общем, в случае с Далем я подумала накануне: «Трудно, наверное, будет с ним говорить…»

В назначенный день его привезли к нам в студию. Было около двенадцати часов дня. Первая встреча – оба настороже. Была какая-то минутка взаимооценки. К его приезду существовал костяк разговора – текст ведущей, ее вопросы, т. е. были заранее заданы ритм и направление беседы. Обычно с вечера или рано-рано утром нам забрасывали ролики для иллюстрации разговора фрагментами из кинофильмов.

Напрасно я ожидала, что Даль будет труден как собеседник, станет импровизировать, уходя в сторону от основной линии. Он нормально отнесся к предложенному сценарию встречи и спокойно стал оговаривать, как и что будет снято, во всем следуя нашим пожеланиям. Однако впечатления спокойной легкости в общении с ним не возникало. По складу он – не собеседник. К диалогу был и не склонен, и не жаждал такового. Больше стремился свести все к своему монологу. А внешне выглядел очень одиноким, сиротливым… Плюс ко всему, был крайне насторожен. Возможно, такая закрытость появилась в результате зрительской бестактности, с которой он успел столкнуться в какой-нибудь из аудиторий… А может быть, нет. В любом случае, такой человек нуждается в заботе, теплоте. Хочется пригреть его добрым словом.

Каждая передача нашего цикла снималась одним часовым куском непрерывной видеозаписи. Примерно 20–25 минут отводилось фрагментам из фильмов, остальное время – разговору с гостем. Никаких остановок в ходе записи никогда не происходило. Даже ролики из фильмов заранее размечались в точном соответствии с планом передачи и давались на экран кинозала строго в нужный момент. Но в передаче об Олеге Дале остановка в работе произошла. Это был единственный случай в моей практике, когда прервали подобную съемку.

Мы записали уже минут 5–7 беседы с Олегом Ивановичем, как вдруг у меня на столике зазвонил внутренний телефон:

– Остановить запись! Любовь Васильевна – к директору!!!

Ничего не понимая, иду наверх к руководству студии. Не хочу сейчас как-то охарактеризовывать директора нашей телестудии, потому что все станет ясно и понятно из его слов:

– Почему у вас в разговоре прозвучало имя Василия Аксенова?! Вы же прекрасно знаете, что это за одиозная личность! Что он вообще запрещен! Немедленно УБЕРИТЕ ЭТО!!!

Сказать, что я растерялась, – не сказать ничего! Я совершенно опешила, хотя прекрасно представляла себе, что такое наш шеф, и внутренне была готова ко всему. Я просто не знала, как мне сообщить об этом Далю. И как вообще быть? Даль – человек резкий, и я не знаю, как он отреагирует на такую новость. Может быть, вообще повернется и уйдет. А как спорить с этим начальником, и спорить ли вообще? Решила пойти вниз и сказать все так, как есть, – будь что будет…

Спустилась в студию, подхожу к Далю и говорю:

– Олег Иванович… Вы же понимаете… Мы – правая рука крайкома партии… Руководство требует убрать упоминание об Аксенове.

Он прямо весь подскочил, взвился, руки сжал в кулаки:

– Что-о-о?! Это почему еще??! Ведь… Аксенов – прекрасный человек! Прекрасный писатель! Я в фильме снимался по его повести!!! Это была моя первая работа!!! Нет, я одного не пойму – почему? Объясните мне, почему?!! Ну и что из того, что он бывает за границей?! Он занимает большое место в моей жизни! Почему я должен его предавать?!!

Я вообще не терплю никакого панибратства в общении, с подобными людьми особенно, но тут не выдержала и даже руку ему на плечо положила:

– Олег Иванович!.. Я же все прекрасно понимаю, как и вы… Но… давайте спасать передачу. Это важнее.

Работа продолжилась, и, наверное, никто из зрителей, смотревших телевстречу, не заметил потом у Даля этого стресса, из которого он сравнительно легко вышел.

Передачу досняли. И после единственного показа по Краевому телевидению стерли… Такова была судьба всех подобных съемок. Единственный сохранившийся в памяти об этом событии документ был представлен мною руководству телестудии для утверждения передачи к выходу в эфир. Это полный текст вопросов диктора, ведущего разговор, с кратким изложением ответов Даля, которые я записала при первом рабочем просмотре готовой видеозаписи.