Александр Иванов - Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

В нашем фильме был один из нечастых случаев его актерской и личной жизни, когда Олег наслаждался и идеей, и возможностью, и моментом личной гармонии. Честное слово!..

Работа эта у Олега – хорошая. Да и картина неплохая. Там заложено проблем – больше, тоньше, глубже, чем в «Покаянии» Абуладзе. Мне кажется, то, что в «Покаянии», – рано или поздно отомрет. А история Бори Дуленко, рассказанная Аграновичем и Далем, актуальна и сегодня. И еще не известно, как долго будет актуальна в России.

Если говорить конкретно об Олеге, то я считаю, что он на себе вытащил этого героя. Сделать роль чисто технически могли многие. Но его «попадание в нерв» – это было идеально. Сегодня я даже не представляю, кто бы это сыграл лучше, чем он? Со всей его внешностью, со всеми данными, со всеми странностями…

То, что он был человек очень нервный, возбудимый, сразу «отдающий, выплескивающий», – это безусловно. Когда звучит расхожая фраза: «Только ты меня не трогай, а то я сейчас тебе…» – это и про него.

То, что он был человек очень веселый и с юмором, – также безусловно. До сих пор помню, сколько подарков они мне делали! И шутливых, и серьезных, и самых разных. Это всегда организовывал Олег. Если преподносилась какая-то фотография со смешными автографами всей группы, он обязательно говорил:

– Ребята! Лариске – чтобы все-все-все…

Вообще он был человек с придумкой и очень «моторный». Если за что-то брался, так уж делал . В то время ему надо было «капустники» организовывать, а позднее – непременно самому что-то ставить…

На этой картине он, безусловно, повзрослел. Если говорить о юноше, то – возмужал. Это мое ощущение, и думаю, что не ошибаюсь. Потому что это была работа и такого плана, и такого объема, ведь и снимали тогда по-другому! Это теперь фильм снимается два-три месяца, а «Человек, который сомневается» мы делали год. Год! Который для этого возраста и для всего остального был очень важен. В принципе, после этой работы все участники группы уже были немножко другими.

За этот год в Дале медленно исчезала светлость. Глаза становились такими… Впрочем, если свет есть в человеке, то он, наверное, и остается. Уходила, скорее, чистая наивность, которая бывает в юности, а потом куда-то девается. Иногда…

Еще перед нашим отъездом в Ярославль на съемки Олег точно знал, что он заканчивает «Щепку» и уходит в театр. У него не было проблем, как у некоторых молодых актеров: а где я буду, куда пойду, нужен ли я кому-то? Он всегда был уверен, что он – нужен и обязательно найдет себе место. И, безусловно, так и было , потому что он был достоин этого. Так что сомнений на этот счет у него не было, хотя и в кино-то он работал второй раз в жизни! Как, впрочем, и я. У него был «Младший брат», у меня – «Утренние поезда». Вот и весь актерский список…

К концу съемок мы расстались с Олегом с чувством очень большой приязни, теплоты в общении, удовлетворенности работой. Конечно, мы очень нравились друг другу, полагаю оттого, что были очень молоды, со всеми, так сказать, «вытекающими»…

О картине, по выходе ее на экраны, совершенно откровенно начали говорить как о «действительно неплохой». Недовольство и раздражительность «органов» к ней нас не тронули абсолютно: мы с Олегом в этом «были», но не в этом жили…

А уж теперь-то, из дня сегодняшнего, «Человек, который сомневается» вообще воспринимается как одна из сильнейших драматических экранных работ того времени.

Почему же Олег так неохотно возвращался с годами к этой своей роли? Мне кажется, что у него были очень непростые отношения с Владимиром Семаковым. И я тоже далеко не всегда могла найти с ним общий язык. Да и вся группа тоже. Именно с ним , хотя до сих пор все думают на Аграновича. Если покопаться, то причина, думаю, кроется именно в этом. И ни в чем другом! Ведь весь год нас сопровождала надуманная проблема по поводу сценария Леонида Даниловича Аграновича… Вероятно, здесь было так: или есть совместимость с человеком, или ее нет. Наверное, Олег прошел сквозь это и по какой-то причине для себя эту тему закрыл. Во всяком случае, мы с ним никогда к этому не возвращались. Кроме того, Олег ведь был такой самоед! Может быть, он считал, что это – его ранняя работа и к ней не стоит возвращаться от сделанного им позднее и – много выше.

Менялся ли Олег как человек на протяжении последующих девятнадцати лет от нашей первой встречи? По крайней мере, в отношении меня, нашего знакомства, нашей дружбы, нашей работы и наших старых отношений – никогда! Я никогда этого не замечала. У него могла измениться прическа, костюм: плюс – минус. Я даже считаю, что он внешне не очень менялся в том смысле, как говорят о человеке: «старый», «возраст»… Возможно, в зависимости от настроения, как у нас всех бывает: сегодня мы с вами веселее здороваемся, а завтра, может быть, грустнее. Просто говорим: «Не обращайте внимания – у меня мысли печальные». И Олег, когда у него было плохое настроение или он был зол, это мог сказать.