Александр Иванов - Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

Любимые стихи… под любимую музыку… Он находил ее в кипе любимых пластинок сразу и единственно верно для себя! Он не стеснялся технической примитивности, работая с магнитофоном и проигрывателем. Он действовал трогательно несовершенно, но зато свободно и уверенно: он творил …

На телевидении помнят разговор Даля с режиссером передачи «Поэзия Лермонтова», где Олег Иванович читал стихотворение «На смерть поэта» вдвое медленнее против общепринятого. Суть его примерно в следующем:

– На кого вы рассчитываете?! Кто вас поймет, двадцать процентов?

– Я работаю как раз для этих двадцати. Считаю, что это даже много.

Сколько лет нужно прожить на свете, чтобы обрести способность чувствовать чужую боль? Нам с вами, смею надеяться, попавшим в число этих двадцати, Даль оставил шанс откликнуться на свою боль, боль своего поколения, которая трагически переполняла его душу и призвала обратиться таким необычным образом ко всем нам.

Я почти дословно передал мысль автора одного письма из того огромного их потока, который хлынул в литературно-драматическую редакцию Всесоюзного радио после того, как авторская запись моноспектакля, побывав в сложной реставрации и пройдя-таки сквозь все бюрократические препоны, зазвучала «во весь голос» 5 июля 1987 года.

Чтение Даля – явление, на мой взгляд, исключительное по степени родства души поэта и артиста, с одной стороны, с другой же – по культуре, обаянию и интеллигентности голоса, этого зеркала внутреннего мира, которое приоткрывает нам космос личности артиста. В чтении этом есть некая магическая сила, которая заставляет возвращаться к нему, обращаться, как обращаются за помощью, поддержкой, спасением. Эта сила влечет к поэту …

Со времени моего первого прослушивания записи Даля прошло семь лет. Такая дистанция дает возможность как-то заново все осмыслить. Сегодня я подумал, что, в общем-то, не самое главное то, что я занимался технической обработкой, реставрацией – вырезал из пленки какие-то шумы, вместо этого вклеивал «чистые» места, музыку «подкладывал»… А главное было то, что я открыл для себя художника , о котором раньше и понятия не имел.

Я имею в виду, конечно, Даля. А уже Олег Иванович – силой своего таланта – открыл мне поэта заново. И, собственно, поэтому я и занялся всем этим: потому что уже не мог не заняться!

Свершилось открытие, как это ни удивительно! Ибо актер Олег Иванович Даль для меня существовал только понаслышке. Я не киношник, не театрал и почти ничего не видел. То есть знал о нем лишь изустно. И я этого совершенно не стесняюсь. Просто это свойство, такая особенность моего характера. Так что для меня это было полноценное, настоящее открытие. Да, конечно, я теперь говорю, что «как будто бы услышал голос Лермонтова». Но ! Видите ли, тут не так все просто. В голосе Олега я услышал нечто такое, что просто перекликалось с моим внутренним, душевным состоянием. Мне показалось, я нечто почувствовал… Какие-то мои внутренние камертоны откликнулись на его боль.

Я мгновенно понял, что он собой представлял. С первого же слова, с первого же звука. Даже еще не начались стихи, а только лишь он начинал вступление делать. И я понял, что это за судьба, как мне показалось, сразу – мгновенно!

Я понял, что это человек совершенно и бесконечно одинокий. И что это – гигантский художник. Но и реализоваться ему – не удалось. Теперь, конечно, мне легко это говорить, но тогда я это не понял, а как бы почувствовал. Это было интуитивно: и одиночество, и неудовлетворенность собою – наверное, это сыграло очень большую роль.

А то, что Даль – большой художник, об этом просто говорит его чтение. Уже не говоря о том, как построена эта программа, как в ней все решено с музыкой. Но, конечно, он не смог это все довести до конца. Если бы у него была возможность записывать в таких условиях, в каких мы с вами сидим и просто разговариваем, – вероятно, это было бы по-другому. Может быть, было бы меньше музыки, был бы другой ее баланс, и она не так забивала бы слово…

Но это – уже детали. А главное – его настроение, и вот этот выплеск душевный, человеческий – магнитофон зафиксировал. И я это почувствовал. Вот, по-моему, в этом все дело. Что называется, ложного впечатления у меня тогда не было, и до сих пор нет. И я не то что утверждаю, а я думаю, что это никакой не черновой набросок, а произведение искусства .

И уж, конечно, это никакое не чтение само по себе! И не только потому, что Даль – профессионал (он нигде не шелестит страницами и ни разу не сбивается). Не знаю, как это происходит, но для этого есть такое «тиражное» определение: «На одном дыхании».