Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь - 19 социологических очерков

Врач – одна из тех профессий, которая позволяет вмешиваться в чужую жизнь, переопределять ее прошлое и будущее, даже рисковать этой жизнью. Социологи и экономисты также предлагают свои диагнозы и рецепты лечения. Но, поскольку их предложения редко превращаются в практические решения немедленно и в неизменном виде, их действия можно считать более безвредными. Чего нельзя сказать о врачах, действия которых отражаются на состоянии людей прямо и непосредственно. К тому же здоровье и жизнь человека значат заведомо больше, чем материальное благосостояние. И цена врачебных решений, следовательно, более высока.

В связи с этим возникает следующий тяжелый вопрос: следует ли делать все возможное, активно помогать и вмешиваться в текущие процессы, чтобы спасать человека в тяжелой ситуации с неизбежными рисками навредить больному, или лучше исходить из принципа «Не навреди» и в большей степени полагаться на жизненные силы самого человеческого организма, давая организму самому справляться с болезнью, внимательно наблюдая за его борьбой и слегка ее направляя? В первом случае можно как спасти человека, форсированно остановив болезнь, так и всерьез ухудшить его положение, во втором – можно, ожидая, пока организм справится сам, упустить болезнь, дать ей развиться и перейти в необратимую стадию.

Хаус и эту неразрешимую проблему решает для себя однозначно. Он склонен идти на риск и считает, что имеет на это право. Он готов полностью взять на себя моральную ответственность. При этом, правда, не забывает юридически подстраховаться, побуждая больного или родственников подписывать согласия и используя для этого разного рода манипулятивные воздействия. Эта склонность к риску ради быстрого и радикального решения сложной задачи – довольно редкое качество, присущее немногим. Справедливости ради скажем, что Хаус готов рисковать не только другими, но и самим собой. Это проявляется во многих формах – от езды на мотоцикле до согласия на добровольную клиническую смерть и принятия лекарств в качестве эксперимента. Из такого типа людей рождаются наиболее радикальные деятели – миссионеры и революционеры.

Следующая дилемма – нужно ли пытаться подчинить пациента своей личной воле для беспрекословного исполнения твоих предписаний или лучше оставить ему изрядную долю самостоятельности, превратив пациента в твоего активного помощника. Точно так же и в эмпирическом исследовании: как лучше строить интервью – заставить респондента двигаться по твоей продуманной схеме, отсекая все «ненужное», или дать говорить и действовать более свободно, а самому принять роль наблюдателя. Перед нами сложная альтернатива между анкетным опросом и этнографическим исследованием, структурированным интервью и записью свободного нарратива. У каждого метода есть свои серьезные изъяны. В первом случае ты рискуешь упустить то, что сам изучаемый человек считает для себя главным. Во втором случае рискуешь попусту потерять время и утонуть в множественных ненужных деталях. В первом случае ты реализуешь строгую научную схему, подчиняя респондента четкой профессиональной логике, но получаешь то, что ты сам заложил в эту схему. Во втором случае придется слушать бесконечную болтовню «дилетанта», но появляется шанс хотя бы иногда получить нечто неожиданное.

Рецепт Хауса и здесь однозначен: чтобы эффективно лечить, нужно прежде установить свою власть над больным, полностью подчинить его/ее своей личной воле, а вместе с этим и собственной схеме лечения. Первая задача врача с этой точки зрения – заставить пациента отказаться от своего мнения. Для этого желательно пациента получше напугать, чтобы поставить его в зависимое положение. Когда врач предлагает пациенту ничего не рассказывать, а только отвечать на его вопросы, он(а) не просто экономит свое драгоценное время, но утверждает свою властную позицию над больным, лишая его всяческой инициативы. Для Хауса наилучшим пациентом является больной, находящийся в коме, из которой больного иногда выводят, чтобы он(а) смог(ла) ответить на необходимый для врача вопрос. Здесь мы видим максимально полное и узаконенное делегирование врачу ответственности за собственную судьбу или судьбу самых близких людей. Самого больного или родных с помощью разных манипуляций, основанных на асимметрии информации, и внушения страха заставляют подписывать все, что хотят. А затем делают то, что хотят.