Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь - 19 социологических очерков

В качестве первого объяснения нам подсказывается традиционный сюжет про конфликт поколений: дескать, родители – «моральные уроды», не знают и не понимают собственных детей, вдобавок живут как-то криво (и сами это осознают), и эта их жизнь вызывает справедливый протест у молодежи. С таким объяснением мне лично трудно согласиться. И дело не в желании как-то оправдаться от лица старших поколений – в стиле «мы здесь ни при чем», «мы на самом деле хорошие», а «они сами виноваты». Просто ожидаемое объяснение через конфликт поколений слишком уж традиционно, оно устарело на пару десятилетий.

Да, конечно, хотя бы в силу возрастных различий поколения с трудом понимают друг друга (в фильме говорят: «Мы не такие, как вы»), и так было всегда. Вспомним нашего классика Ивана Сергеевича Тургенева, который первым приходит на ум: «Однажды я с покойницей матушкой поссорился: она кричала, не хотела меня слушать… Я, наконец, сказал ей, что вы, мол, меня понять не можете; мы, мол, принадлежим к двум различным поколениям. Она ужасно обиделась, а я подумал: что делать? Пилюля горька – а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы, мол, не нашего поколения, глотайте пилюлю» [100] Тургенев И.С . Накануне. Отцы и дети. М.: Художественная литература, 1979. .

Но дело в том, что сегодняшняя проблема не просто сложнее, она другая по своей сути. Это уже не обычный конфликт отцов и детей. Ведь любой конфликт – это форма коммуникации, означающей, что между поколениями все-таки есть содержательная связь – да, стороны не согласны, но они хотя бы слышат друг друга. Боюсь, что в наше время речь идет уже не о конфликте поколений, а о разрыве коммуникации. В предыдущих поколениях действительно конфликты отцов и детей были самым обычным делом. Мы в молодости постоянно конфликтовали со своими родителями, которые пытались (чаще всего безуспешно) научить нас уму-разуму, но при этом, следует сказать откровенно, мы были на них похожи. Сегодняшние дети конфликтуют с родителями значительно меньше или даже не конфликтуют вовсе, отношения между отцами и детьми заметно улучшились, это подмечают многие. Но из этого не следует, что между нами сохраняется понимание. Понимания-то как раз зачастую и нет. Новое поколение другое , и для конфликтов просто не возникает повода – жизнь разных поколений все больше разворачивается в ортогональных мирах.

Говоря все это, я не имею в виду, что мы, родители, ни в чем не виноваты. Но наша родительская вина совсем в другом. На нее указывает, в частности, психоаналитик Дмитрий Ольшанский. Родители сегодня уже не дают своим детям «правильных» образцов (которые те могут принять или решительно отвергнуть). Они не предлагают ничего, останавливаются и ретируются, получив любой отпор, потому что они сами оказались в неопределенности, потеряли четкие ориентиры. Родители ныне не столько толерантны, сколько растерянны.

Если вернуться к фильму, единственная претензия на воспитательный акт в нем – эпизод, когда отчим девушки-подростка бьет в наказание главного героя Сашу (Филипп Авдеев). Но делает он это скорее «для порядка» и быстро отступает: он сам не уверен в своем поступке, не видит в нем особого смысла, не хочет связываться, говорит, что его заставили. Привычные с былых советских времен воспитательные приемы (дать ремня) уже не работают. А новых приемов, оказывается, не придумано.

В советские времена нам, тогда еще молодым людям, было заметно «проще». Это было время прямых дорог. Нам говорили, что мы должны быть лучшими, но для этого нужно упорно трудиться и всегда поступать правильно: кушать кашу, строиться парами, хорошо учиться, заниматься спортом, дружить с хорошими мальчиками и девочками, ходить на собрания, зарабатывать деньги, откладывать их на черный день – словом, во всем быть достойным членом общества. И тогда ты получишь то, что сумел заслужить.

При этом одни безропотно шли в общем строю, другие уходили в тихий протест, становясь добровольными маргиналами (дворниками и сторожами), третьи (численное большинство) шли в строю с большой фигой в кармане, реализуя, в терминологии Алексея Юрчака, «стратегию вненаходимости» [101] Юрчак А . Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М.: Новое литературное обозрение, 2014. . Но далее, в 1990–2000-е годы (именно тогда, когда миллениалы становились подростками, а затем молодыми взрослыми), родительские поколения перестали что-либо навязывать или делали это весьма неубедительно, ибо сами уже твердо не знали, как жить «правильно».