Федор Раззаков - Ефремовы. Без ретуши

Первым спектаклем, который Ефремов поставил после переезда в проезд Художественного Театра, стала пьеса Михаила Рощина «Перламутровая Зинаида» (премьера состоялась спустя месяц после 60-летнего юбилея Ефремова — 1 ноября 1987 года). Эту вещь Ефремов задумывал инсценировать еще в начале 80-х, но тогда это не удалось — цензура не пустила. Теперь, при новых правителях, главный из которых был близок к хозяину МХАТа, невозможное стало возможным. О чем была эта пьеса? В ней Ефремов почувствовал тот излом, которым именно и надо открыть обновленный театр и которым следует обозначить изменившееся время и новых героев, новый нравственный императив и запутавшегося во всем этом литератора и интеллигента «старой формации». Главным героем пьесы был писатель Альдин (эту роль Ефремов исполнил сам в очередь с Андреем Мягковым), который пишет роман, но никак не может его закончить. А мешают ему это сделать: ревнивая и алчная супруга, редактор-конъюнктурщик и актриса, требующая для себя главной роли. В итоге шедевр не получился, надежды не сбылись.

В этом спектакле, помимо Ефремова и Мягкова, были заняты многие из тех звезд, которые ушли с ним в новую труппу: Е. Евстигнеев (Табак), А. Калягин (Табак — играл его после ухода Евстигнеева), А. Вертинская (Пат), И. Мирошниченко (Актриса), В. Сергачев (Мефодий), Олег Борисов (Коля-Володя), В. Невинный (Коля-Володя во втором составе), И. Саввина (Лика), И. Васильев (Юрик), П. Медведева (Сюзанна), И. Апексимова (Иностранка), Е. Васильева, Е. Проклова, Е. Майорова.

Но первый блин оказался комом — спектакль не получился. Подвела не только драматургия, переделанная Ефремовым, но и техника — на новом месте сцена скрипела, тарахтела, не слушалась. А затем и актеры из основного состава стали разбегаться из театра, как крысы с тонущего корабля: ушли Анастасия Вертинская, Александр Калягин, Евгений Евстигнеев, Екатерина Васильева, Олег Борисов. И тогда Ефремов решил создавать театр без звезд — а что еще оставалось ему делать в таких условиях? Время на дворе стояло смутное, перестроечное, и те благие ожидания, которые возлагались на Горбачева и К о, оказались пшиком. Все его «обещалки» обернулись блефом, из-за чего генсека в народе окрестили болтуном (такого словесного поноса не было до этого ни у одного советского генсека, разве что у Хрущева). Впрочем, похожая история случилась и с самим Ефремовым, который тоже много чего обещал своим коллегам при создании новой труппы.

Однако бежали от Ефремова не все — кое-кто оставался. Например, Олег Табаков или Иннокентий Смоктуновский. С ними Ефремов выпустил еще один спектакль — «Кабалу святош» М. Булгакова. Отметим, что в 1936 году МХАТ уже ставил эту пьесу, но она была быстро снята (после семи представлений) по цензурным соображениям (в ней Булгаков показывал судьбу писателя, идеология которого идет вразрез с политическим строем, пьесы которого запрещают). Полвека спустя цензура в стране была уже не столь всесильна. Впрочем, и спектакль получился уже несколько об ином. В нем Ефремов играл Мольера, Табаков — его слугу Жан-Жака Бутона, Смоктуновский — короля Людовика XIV. Если Булгаков главной темой своего произведения выводил тему обольщения сцены и трона, то Ефремов эту тему специально затушевывал, боясь параллелей с собственной судьбой. Его-то власть всегда обольщала, причем чаще всего он на это обольщение поддавался. Не устоял он и в перестроечные годы, когда это обольщение стало особенно сильным. Но как было устоять, когда сам генсек настойчиво набивается к тебе в друзья, чтобы совместно «раскрутить маховик». Почему бы и не раскрутить? Вот и в спектакле Мольер (Ефремов) и Король (Смоктуновский) чуть ли не близкие друзья — сидят на дворцовой лестнице и мило беседуют. А потом аппетитно поедают вместе цыпленка. Разве можно было запретить такой спектакль? Или изничтожить его, натравив на него оголтелых критиков. В те годы других творцов изничтожали. Например, Сергея Бондарчука с его фильмом «Борис Годунов». А Ефремов очень даже комфортно чувствовал себя в новых условиях, поскольку считался светочем либеральной советской интеллигенции.

Почему Булгаков назвал свою пьесу «Кабала святош»? Он имел в виду тех «святош», которые окружали короля Людовика, облизывали его сверху донизу и за это имели возможность обделывать свои делишки. Точно такая же «кабала святош» сопутствовала и деятельности М. Горбачева, а потом и Б. Ельцина. Но в ефремовском спектакле эта тема была затушевана, хотя у Булгакова было иначе, из-за чего, собственно, его спектакль и был снят с репертуара в 1936 году. Ефремов не мог (или не хотел) эту тему поднимать, поскольку сам входил в число тех либеральных «святош», которые окружали и курили фимиам Горбачеву. Здесь самое время было бы реанимировать знаменитый спектакль «Современника» «Голый король», но у Ефремова и мысли такой не возникало. Хотя к концу 80-х рейтинг его кумира М. Горбачева уже упал почти до нуля и он действительно превратился в «голого короля».