Анатолий Гончаров - Мадам, уже падает Листьев

С полгода после этого его не дергали, но и не оставляли без внимания действия возглавляемой им следственной группы. Затем, заручившись согласием Ельцина, затребовали все тома дела № 18/238209- 95. В порядке исключения и с целью «углубленного изучения всех обстоятельств убийства гр. Листьева».

Трибой понял, что это безвозвратно. И бесполезно взывать к закону, напрасно ссылаться на уголовно-процессуальные нормы – вообще все напрасно, ибо направления вселенского зла сошлись на вершине российской власти и там обрываются, потому что стремиться дальше им некуда и незачем. Вскоре полковника отправили в отставку. По всем программам ОРТ крутилась зловещая реклама, аранжировавшая смерть формулой бытового покаяния: «Я был в круизе. Красивые города, красивые женщины. Когда я вернулся, у меня обнаружили СПИД. Восемь месяцев я лечился. Потом я умер. Очень жаль».

Язык рекламного слогана автоматически приравнивал жизнь человека к выплюнутой жвачке, ведь он этого достоин.

Деньгами от продажи рекламного времени, при условии прозрачности финансовых схем, чего и добивался Листьев, можно было за пару-тройку лет оклеить Останкинскую телебашню. Однако средств по-прежнему не хватало на оплату услуг технического центра и передачу сигнала, ни даже на зарплату сотрудникам. ОРТ, едва родившись, стало банкротом. И это при том, что заказные сюжеты или интервью с политическими попрыгунчиками приносили сотни тысяч долларов черного нала. Даже короткое интервью в репортаже из Госдумы стоило желающему засветиться депутату от одной до двух тысяч долларов, а отдельный с ними сюжет – от трех до 10 тысяч.

Во время избирательной кампании через одного только парламентского корреспондента проходило до 150 тысяч долларов в месяц. Эфиром торговали оптом и в розницу. Произошло то, чего и опасался Влад Листьев: ОРТ превратили в крупнейшую фабрику-прачечную, где отмывались не просто большие деньги – капиталы.

Менеджмент Березовского на ОРТ ничем не отличался от менеджмента остальных его коммерческих предприятий и строился по одной схеме, изобретенной Чубайсом. Все убыточные структуры оставались за государством, все прибыльные приватизировались доверенными людьми. На этой схеме строился впоследствии раздел РАО «ЕЭС России»: на тебе, Боже, что мне негоже.

Наивный Влад, кому он предлагал ввести прозрачные схемы! И ведь пытались растолковать ему, что у деловых и солидных людей совсем иные принципы, иное мировосприятие. Для них, гоняющих денежную цифирь по планете, не существует понятие «честность», поскольку оно чревато непросчитанным пшиком. Выбор сделан в пользу известной формулы: не обманешь – не проживешь. Влад не понял. Не захотел понять. И мартовским гриппозным вечером 1991 года случилось то, что должно было случиться.

А потом по его душу была заказана эрзац-молитва про круиз, красивые города и красивых женщин, ошарашивающая циничной ноткой рекламно-рыночного сострадания: «Восемь месяцев я лечился. Потом я умер. Очень жаль». За два месяца до гибели он вышел в прямой эфир и на всю страну заявил, что рекламы на ОРТ больше не будет. Не захотел вернуться на землю из своего круиза, который стал для него вечным. И глупо сейчас рассуждать над тем, кто именно убил Влада. Его убила реклама.

Отмашку дала кремлевская администрация. Друзья и соратники подвели под пули. Гражданская жена послала условный сигнал. И все. Пейте пиво, живите с наслаждением и помните рекламный слоган: «Жизнь приятней с каждой каплей».

Мир рекламы – это мир вечных каникул и наслаждений с густой примесью жвачно-эротических эмоций, у которых «смешные цены», и нежная забота мыла окружает вас каждый день. Лучше культивировать счастливый визг идиота по поводу мытья волос, усыпанных перхотью, чем торопить планетарную катастрофу, связанную с пересмотром итогов приватизации.

И скачут по всем каналам «белки в тюбетейках» – безмозглый жвачный молодняк, принимающий за музыку наихудшие виды шума, не способный осознать, что вся эта субкультура с ширинкой сзади вовсе не безобидна и не стерильна, ибо олицетворяет собой бессмысленность человеческого существования. Плебейское веселье, замешанное на крови и наркотиках, сделалось фишкой массовой психологии: человек свободный имеет право быть тем, кем он на самом деле является – субъектом, постоянно жаждущим удовольствий любой ценой. То есть – никем.

Телевидение тиражирует это ничто в бесконечность, возвращая в реальный мир больные отголоски процесса. Бабушка Пелагея ничего не придумывала, когда рассказывала кому-то про парней в электричке, смаковавших подробности убийства. Они не имели в виду Влада Листьева, а просто обсуждали новый сериал, крутые персонажи которого без устали мочили друг друга, прерываясь лишь для рекламы следующего боевика, персонажи которого будут без устали мочить друг друга…