Анатолий Бышовец - Не упасть за финишем

Но были и ребята, с которыми приходилось очень сложно. Например, Бруну, взятый в аренду из «Порту». Я его вывел из основного состава, и он после того, как команда выправила положение, ходил на тренировки и начинал с того, что говорил мне: «Мистер, я же к вам так хорошо отношусь, а вы меня не ставите!» Смешно! «Мне нужно не отношение ко мне, - отвечал я, - а отношение к команде».

Бруну вообще был фигура специфическая: сын богатых людей, он мог себе позволить сходить в казино и прочие подобные вещи. Бруно не зависел от зарплаты, от премий, поэтому и вел себя вольно. Он был неплохим разыгрывающим, но не более того. Там ведь тоже было свое «ядро» - и Бруну во многом напоминал персонажей из «Локомотива». Я понял тогда, что он - инородное тело. Нужно было предпринимать какие-то меры и каким-то образом выходить из трудного положения, чтобы удержать коллектив. К тому же на Мадейре оказалась целая группа бразильцев, а их менталитет мне уже был знаком. Они едут на игру и поют в автобусе. И шуточки у них тоже будь здоров! У нас был такой Гаушу, лучший бомбардир. Едем как-то на очередную игру и видим из окна человека в странном состоянии, смешного на вид. И вот парень поворачивается к одному из партнеров и спрашивает: «Слушай, а как твой папа здесь оказался?!» И тут же хохот, гам на весь автобус. И мне тоже пришлось это воспринимать. А мы люди совсем иного плана. Мы концентрируемся, все держим в себе, медитируем, бог знает что еще делаем.

Мне пришлось приспосабливаться самому, но и одновременно делать так, чтобы и коллектив сохранить, ничего не ломая, и ответственность повысить. Для этого нужно было, чтобы сказанное мной принималось на веру. Помогало, что на тренировках я им не уступал (с учетом возраста, конечно) в технике при игре «в квадраты». Но главное, что нас сблизило, - вера в Бога. Я их тогда спросил: «Зачем вы молитесь? Когда вы просите у Бога о благополучии, чтобы вас миновали травмы, - ничего не доходит. Почему? Потому что, если нет вашего отношения к делу, нет уважения, молитвы не имеют смысла». Им стало ясно, что я знаю что-то большее, чем они. И не только в футболе, но и в жизни. В принципе, спекулировать религией - неправильно. Но в той ситуации это был выход, единственный, который мог пробудить в игроках истинные чувства. А вера у них действительно настоящая! Команда шла по инерции, эту инерцию пораженчества надо было остановить и придать ей новый импульс. И «Маритиму» стал играть по-другому.

* * *Со временем мы исправили механизм командных действий, и если бы провели начало чемпионата так, как его концовку, то могли бы оказаться и на призовом, а не на шестом месте. Нам удалось наладить атмосферу, хотя поначалу случались и драки. Мы повысили конкуренцию за место в составе. Стали вырисовываться контуры амбициозного коллектива, который в дальнейшем мог бы себя проявить, но тут президент начал активно вмешиваться в командные дела, стал влиять на отдельных игроков. Мне это нравилось все меньше и меньше, и тут разорвалась бомба…

У Василия Кулькова, которого я пригласил к себе в «Маритиму» помощником, имея в виду его авторитет в Португалии как игрока и знание языка, умер тесть, и он срочно отпросился домой на пару дней, на похороны. Президент запретил. А я разрешил… Босс в итоге употребил власть - не посоветовавшись со мной, уволил Василия. Он, правда, Кулькова предупредил: «Не езди!» Но что тот мог поделать, кто должен был хоронить родственника, если теща с инфарктом, а жена с двумя детьми? Я не стерпел, высказал все, что о нем думаю, и, несмотря на то что у меня был еще год контракта, уехал. Что и говорить, богатый был человек, президент «Маритиму». Наверное, самый богатый на острове. Чем-то до боли похожий на отдельных наших олигархов…

Недавно мои друзья братья Яков и Александр Уринсон ездили на Мадейру. И им было страшно любопытно понять, почему все-таки я решил уехать из этого рая, почему на это согласилась моя жена. Природа там изумительная - водопады, горы, океан. Явной невыгодой оказывалось то, что нужно было постоянно летать на матчи, в отличие от остальных клубов. Взлетная дорожка в аэропорту Фуншала короткая, также над островом постоянно дуют ветры, из-за чего однажды при шторме один самолет все-таки прокатился вдоль всей полосы, не смог затормозить и свалился в море. Всякий раз, подлетая к дому, поневоле каждый начинал думать о вечном. На дополнительный маневр у пилотов было метров 50, не больше.

Зато Уринсоны наткнулись в спортивном магазине на мою фотографию. В Португалии меня помнят, пусть я работал там меньше года. Поневоле задумаешься, почему на чужбине, чтобы оставить о себе добрую память, требуется так мало времени?… Наверное, и правда нет пророка в своем отечестве.