Артем Сергеев: Беседы о Сталине

Корр: Не ревновали ли вас дети Сталина?

А.С.: Нет, даже мысли не было. Василий, если и ревновал кого-то, то к власти. Он был человеком властолюбивым. Но и эта ревность была сиюминутной, до определенного момента. Отношения его со Светланой были нормальными. Но любви особой не было. Он переживал, что отец Светлану очень любил, ставил в пример. Любовь эта выражалась не словами, а отношением: жестами, интонацией. Сталин с дочкой был более ласков.

Корр.: Как складывались отношения детей с Яковом?

А.С.: Василий любил Якова. Тот был обаятельный человек. Но Яков больше любил Васю, чем тот его. Яша, может, как старший, очень любил Васю и Светлану. Светлана тоже очень любила Яшу.

Яша приехал из Грузии в Москву в 1921 году в возрасте 14 лет. Образование у него было слабенькое, русский язык знал плохо, и поначалу он жил в доме у Сталина. Комнаты отдельной там у него не было, поскольку квартирка была небольшой. Шел коридор зигзагом: здесь окно, здесь окно, здесь дверь, здесь стоял диван чёрный с высокой спинкой, он был отгорожен простыней в качестве занавески. Это был Яшин диван – его место. Здесь стоял стол, за которым он занимался. Эта же комната в какой-то мере служила столовой. Но обычно ели по комнатам. Общего обеда, как правило, не было, если не специальное застолье. Обычно разносили тарелки, ставили, когда ты всё съедал, уносили.

Яша, пришло время, влюбился, дело там что-то не пошло, влюблённые решили стреляться. Яша стрельнул, а она не стреляла. У Яши было ранение. Говорят, что Сталин смеялся, мол, даже застрелиться не мог. Но кому он это сказал? Кому? Где это зафиксировано? Или, как и многое другое, придумано трепачами нынешними?

После этого Яша перешёл жить в общежитие. Потом поехал в Ленинград, где жил Сергей Яковлевич Аллилуев, там сколько-то пробыл. Затем вернулся. Очень часто к отцу домой приходил. Он учился в Институте инженеров путей сообщения. У Василия комнатка была, Яша обычно приходил и сидел на стуле в комнатке Василия, дожидался отца, если мог дождаться.

Яков Джугашвили с маленькой Галей, дочерью от брака с Ю.Мельцер.

Фото из архива Г. Я. Джугашвили (перепечатывается с сайта "УГ")

Корр.: Гордился ли Сталин детьми?

А.С.: Сталин ставил в пример Василию Светлану и, что тот особенно не любил – меня.

Корр.: Поздравлял ли Сталин вас с праздниками, дарил ли подарки?

А.С.: Нет, подарки как таковые не дарил. Он говорил обычно: «Вот это тебе будет нужно, возьми». Дарил книги. На 7 лет подарил «Робинзона Крузо» Д.Дефо, на 8 лет – «Маугли» Киплинга, на 9 лет – чернильный прибор, на 12 – патефон с пластинками.

Корр.: А сам Сталин какую музыку любил?

А.С.: «На сопках Маньчжурии», «Варяг», «Прощание славянки», Лещенко у него лежал, но я не видел, что он его слушал. А вот Вертинского слушал под настроение; были у него пластинки «Немецкие марши»; Вагнера слушал, вальс «Блюмен геданкен» («Благодарность цветов»); оперетту «Граф Люксембург» слушал. Любил ансамбли. Александрова очень ценил и хвалил Ворошилова, что тот убедил в своё время Александрова руководить ансамблем, а тот говорил, что лучше бы церковным хором руководил, потому что в армии не служил. Я присутствовал при разговоре, когда Ворошилов настаивал, чтобы Александров руководил солдатской самодеятельностью. Это уже когда был образован ансамбль. Александров говорит: «Как хорошо, что вы оказались таким настойчивым, и как хорошо, что я был недостаточно стойким», а Ворошилов: «Как хорошо, что вы оказались сговорчивым».

Когда у Сталина было настроение неважное, тяжело ему было, он ставил пластинку с песней «На сопках Маньчжурии» со старыми словами:

Белеют кресты далёких героев прекрасных

И прошлого тени кружатся вокруг,

Твердят нам о жертвах напрасных.

Сталин несколько раз прослушивал, переставлял пластинку на словах «Но знайте, за вас мы ещё отомстим и справим кровавую тризну». Он поражение в русско-японской войне очень переживал из-за того, что Россия потеряла русские владения, серьёзные форпосты на Дальнем Востоке. И вот именно эти слова он, переставляя иголку, слушал несколько раз. Когда мы заходили в комнату, он сидел с опущенной головой, видно, что ему было тяжело, видимо, тяжёлые мысли приходили, и он слушал, ставя эту песню вновь и вновь.

Обе песни о Варяге любил. Когда слушал слова: