Ник Лисицкий - Курочка Ряба

– Бабушка, а почему у вас нет домашних животных? Или птиц? – спросил однажды Максим.

– Старые мы, внучек, а за ними смотреть надо. Кормить, убирать. Морока такая. Нам с дедом и без того дел хватает.

– А вот у Саши дедушка с бабушкой держат уток и козу.

– Так ведь у них дом частный, подворье свое. Да и моложе они.

– У нас же возле дома тоже место есть, – не сдавался Макс. – Я буду вам помогать.

– Кого же ты хочешь завести? – поинтересовалась бабушка. – Уток? Или козу?

– Нет, – Максим покачал головой, – я хочу кур. Они яйца несут. И петуха, чтобы пел по утрам.

– Ладно, – согласилась бабушка. – Если будешь помогать, то заведем.

– Ура! – Максим даже подпрыгнул от радости.

Рядом с двухэтажным зданием на восемь квартир, в котором они жили, находился небольшой хозяйственный двор. Двором этим давно никто не занимался, и Макс получил его в безраздельное пользование. Вместе с дедом они законопатили все стены в старом сарае и кое-как починили забор, а в воскресенье отправились на рынок покупать цыплят. Бабушка долго выбирала – смотрела на клювики и лобики. Цыплята испуганно пищали, забившись в угол ящика.

– Темненький – петушок, а эти беленькие – курочки, – сказала, наконец, бабушка и переложила отобранных цыплят в картонную коробку. – Вот, – добавила она, протянув коробку Максу, – твои питомцы.

Максим сиял от счастья. У него появились живые игрушки. Нет, больше чем игрушки. «Подопечные», как говорил дедушка. Крохотные пушистые комочки были покруче «тамагочи», которых массово приобретали его одноклассники. Несколько раз в день Максим кормил цыплят, наливал воду в поилку, убирал подстилку, а на ночь забирал в свою комнату, ставил возле кровати и засыпал под тихое попискивание.

Когда птенцы немного подросли, Макс начал выпускать их во двор, где следил за тем, как они бегают по траве, ловят мошкару и выискивают червячков в земле. Каждому он дал имя и, если никто из взрослых не слышал, обращался к ним так, будто это были его добрые друзья. Темненького петушка он назвал Роберт. Это имя Максиму показалось самым петушиным.

К осени цыплята выросли, и Роберт оказался никаким не петухом, а самой настоящей рябой курицей. Пришлось Максу переименовать его в Рябу. Несмотря на это гендерное недоразумение, среди других кур Ряба пользовалась большим авторитетом и, можно сказать, поддерживала порядок в курятнике. «Наверное, это из-за окраса», – думал Максим.

Как-то утром случилось торжественное событие. В соломе под насестом Макс нашел яйцо. Он с радостью показал его дедушке с бабушкой.

– Вот хорошо, – сказала бабушка, – теперь свежие яички каждый день будут.

– Нужно им насест правильный соорудить, – заметил дед, – чтобы знать, кто несется, а кто кандидат на суп.

– Дедушка! – вскрикнул Макс. – Какой суп?! Они же живые!

Дед покачал головой и пошел в квартиру за инструментами. За пару часов он сбил из досок небольшой насест, разделенный на десять ячеек. Его застелили соломой и установили в сарае.

– Теперь у каждой из вас есть своя комната, – приговаривал Макс вечером, рассаживая кур.

На следующее утро в двух «комнатах» он нашел по одному яйцу. В следующие дни – еще и еще. Куры неслись исправно. Одни через день, другие через два. Некоторые выдавали серию – каждый день по яйцу. Не неслась только Ряба.

– А вот и кандидатка в суп, – потер руки дед.

– Дедушка, ты что, – укоризненно сказал Макс, – она же самая главная!

– И чего? Раз главная, то и нестись не надо?!

Дед погладил Рябу, провел рукой по шелковистым перышкам. Ряба прикрыла глаза и тихонько заквохтала.

– Красивая, – сказал дед. – Может, ты и прав. Главным у нас работать необязательно. Но! – дед погрозил пальцем. – Чтобы у других яйца не забирала! Знаем мы таких главных. Устроит тут налоговую.

Максим рассмеялся.

– Нет, Ряба хорошая. И нестись она будет. Еще такое яйцо снесет – вот увидите!

Но Ряба не неслась. Она гуляла по двору с другими курами, ела и пила, ночью отправлялась на насест. Однако, как ни надеялся Макс, яиц от нее не было.

– Может, ее к ветеринару отнести? – спросил он как-то у бабушки.

– Да в суп ее, и делов-то, – ответил бабушка.

– В суп нельзя, – вступился дед, – она главная.

– Ну, раз главная, – вздохнула бабушка, открывая свиные консервы, – то пусть живет, как хочет. И не ждите от нее ничего: нет – значит нет.

Прошел месяц. Однажды утром Максим, как обычно, отправился в сарай. Сегодня снеслись Мэри и Донна. Он забрал теплые еще яйца, обтер их соломой и, положив в карман, собрался уходить. Солнечный луч проник через небольшое окошко, и в полумраке что-то блеснуло. Макс замер.