Тина Вальен - Распятый ангел

– Лёвушка, извини, не успеваю к вам. Отдай Юле от нашего имени подарок в ярком пакете…

– Дина, не приезжай… Я остаюсь у Юли… Навсегда! Только здесь, рядом с ней, я чувствую себя дома. Отпусти, пожалуйста! Дай мне шанс снова стать мужчиной. Береги сына. Я люблю его… Я любил тебя.

Трубка замолчала. Первые человеческие слова ставшего чужим человека. Как часто хотелось ей взять дрель, просверлить ему голову и прокричать прямо в мозг: ты перестал быть опорой семьи, её вынуждена была стать я. Мне не хватает сил! Поэтому так холодно в доме, поэтому из него хотел сбежать сын. Но она ни разу не опустилась до обвинений, и он думал о ней… и принял решение…

Дина почувствовала, как стало жечь выше левой груди, словно горело изнутри её сердце. Воздуха не хватало. Она с трудом вытащила старый плед с заднего сиденья, бросила на землю и буквально стекла на него. Стало чуть легче, но пришёл какой-то животный страх. Она с трудом вздохнула, сияющие небеса над ней закружились вихрем, образовав воронку, в которую её стало затягивать с немыслимой скоростью.

Сознание ещё сопротивлялось, выдав напоследок, «Котёнку конец», а потом под ручку с подсознанием покинуло её жалкую тушку. Накрыла тьма, из тьмы медленно проявился белый свет, обрёл человеческие очертания, протянул руку:

– Не бойся, – почудился ли, послышался ли тихий голос.

– Вот и Тимур явился, знакомить со своей командой, – просигналил из последних сил мозг.

Она ощутила в себе необыкновенную лёгкость, показалось, что она летит или парит… Проявились звёзды, ужас сменился спокойствием, потом радостью, почти счастьем – рядом ангел-спаситель!

Серое небо. Серо-бурая земля. Она, Дина, жива. «Конечно, жива, если вокруг серость». И предательское сознание вернулось. Только вопреки всей этой серости внутри всё пело – ангел жизни, а не смерти прикоснулся к ней. Репетиция маленькой смерти ради большой жизни?

Пересохшие губы растянулись в улыбке. «Повалялась и хватит», – сознание проверяло связи с частями тела. Всё шевелилось. В машине Дина окончательно осознала, что только что чуть не «откинула коньки».

Отражение в зеркальце тоже не вдохновляло. Машина не заводилась, бензин почти на нуле. «На бензине что ли, летала душа?» Чувство полёта вернулось, пронзительное чувство свободы и бесконечности. И тут слёзы прорвали все преграды и умыли, и окончательно очистили душу. Салфетки кончились вместе с благодатным потоком. Дина глубоко вздохнула, откинулась на спинку сидения и закрыла глаза.

«Поплакала? А ведь хотела пописать. Не пора ли в путь, налегке?» Дина игнорировала выпады внутреннего ёрника. Ожил, молодец. Надо сказать, ему спасибо. Именно он тащил её за волосы к жизни, когда хотелось умереть. Он нашёптывал: не сдавайся. И она не опускала голову. Когда-то унылые коллеги-женщины, замордованные работой, бытом, изменами, разводами подтягивались, выпрямляли спину при её появлении. А она спала по четыре часа в сутки, но окончила курсы повышения квалификации, и её резюме приняли в солидное издательство. Только сейчас помолчи, пожалуйста, друг, дай передохнуть. Утомил, загнал. «Пора! Надо! Слабо?» Смени лексикон, и я не выключу тебя, как лампочку. Власть переходит в мои руки, женские, ласковые, изумительно тонкие и прекрасные. Достаточно будет только взмахнуть ими… и причесаться. Но даже шевелить пальцами не хотелось.

Небо на востоке окрасилось позолотой, солнышко скоро вынырнет из-за горизонта и одарит светом и теплом. Столько забытых чувств испытала она за последние минуты ли, часы… прикоснулась к космосу, наполнилась неведомыми ранее ощущениями. Так хотелось продлить это очарованное состояние души.

Из-за зарослей кустарника, единственных на огромном поле, неслышно вынырнул джип и остановился позади её машины. Из него вышел мужчина возраста «не далеко, но за…». «Мечта молоденьких хищниц», – подумала Дина, когда он нарисовался перед её открытой дверцей.

– «Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног», – произнёс он с улыбкой.

– От друга Пушкина с утра? Ужель гусарского полка? – рифма выползла автоматически.

– И почему стоим? Не зря спешил, почти загнал коня. Гусарского. Но оба мы в отставке, – ответил он коротко и ёмко.

Дина оценила, но никак не изменила ни отрешённого выражения лица, ни расслабленного положения тела. Она боялась расплескать заполнившее её хрупкое внутреннее равновесие, счастливое состояние вне времени и бытия. Ноль– ноль часов, ноль-ноль минут.