Герцель Давыдов - Акива и Рахель. История великой любви

– Пятеро.

– Хорошо, пригласи их к нам. Я приготовлю стол, свечи и

разложу все необходимые книги, но у меня к тебе будет одна

просьба.

– Слушаю.

– Позволь при них и вообще при посторонних обращаться

к тебе «раби Акива», я так долго этого ждала…

Акива не стал возражать и, позавтракав вместе с женой и

детьми, отправился на встречу с жителями Иерусалима.

* * *

Люди с раннего утра выстроились в огромную очередь, чтобы

получить от мудреца благословения и ответы на беспокоящие их

вопросы. Когда был уже поздний вечер, раби Акива попросил

учеников передать собравшимся, что он продолжит прием завтра.

Раввин уже собирался домой, когда ему сообщили, что

один из самых уважаемых людей Иерусалима по имени Каль-

ба Савуа желает с ним встретиться. Акива попросил незамед-

лительно пригласить столь высокого гостя.

В Кальбе Савуа, которому к тому времени уже исполнилось

девяносто лет, было сложно признать некогда могущественно-

го человека. Он с трудом передвигался, опираясь на деревян-

ную трость. Когда он вошел, хозяин и гость поприветствовали

друг друга. Расположившись на стуле напротив раби Акивы,

Кальба Савуа произнес:

– Мир тебе, уважаемый раби Акива. О тебе говорят как

о большом мудреце и защитнике нуждающихся. Я, как толь-

ко узнал, что ты в Иерусалиме, захотел поприветствовать тебя

лично, а также попросить об одном одолжении.

Раби Акива понял, что Кальба Савуа не признал в нем сво-

его бывшего пастуха, с которым они случайно встречались

пару раз давным-давно, целых тридцать лет назад. Ему было

больно смотреть на состарившегося отца Рахель, душа кото-

рого была преисполнена болью и страданием. Он решил пока

не открываться тестю и, собравшись с силами, произнес:

– Мир и тебе, уважаемый Кальба Савуа. Для меня большая

честь встретиться с тобой. Чем я могу быть полезен?

– Раби Акива, сними с меня обет. Когда-то я дал обет, но

сейчас сожалею об этом.

– А какой обет ты дал?

– Я тебе расскажу всю историю, и ты скажешь, сможешь

ли мне помочь.

– Да, внимательно тебя слушаю.

Кальба Савуа сделал глубокий вдох и начал рассказ:

– У меня работал пастух, он был невежественным, не-

грамотным человеком. Но моя дочь Рахель, которая в то вре-

мя была совсем юная, вместо того чтобы выбрать себе в же-

нихи достойного человека, выбрала почему-то именно его.

Я с ней много говорил, пытаясь уберечь ее от опрометчиво-

го шага, старался донести до нее, что с этим пастухом она за-

губит свою жизнь и пропадет, но все было тщетно. Рахель по

своей наивности верила, что сможет изменить его. Она была

убеждена, что он пойдет учиться и станет раввином, не по-

дозревая, что этим пастухом движут сугубо корыстные моти-

вы – ему было нужно только мое имущество. Понимая все

это, я, дав обет, лишил свою дочь наследства и повелел им по-

кинуть мой дом.

– А что произошло потом?

После небольшой паузы Кальба Савуа продолжил:

– Покинув мой дом, они перебрались в жалкую хижину и

жили практически в нищете. Время от времени люди приез-

жали и рассказывали мне о том тяжелом положении, в кото-

ром находится моя дочь, но она почему-то продолжала жить

с ним. Представляешь, уважаемый раввин, из-за этого пастуха

моей дочери, которая с самого детства жила в роскоши, при-

шлось жить в полной нищете…

Раби Акива молча слушал пожилого человека, и когда тот

остановился, спросил:

– А где сейчас этот пастух?

– Не имею никакого понятия, – раздраженно ответил

Кальба Савуа. – Наверное, уехав куда-то, давно завел себе

новую семью, а моя дочь продолжает ждать его. Она все

еще полагает, что он где-то учится, и по-прежнему отправ-

ляет ему последние деньги, отказывая себе во всем. Гово-

рят, они уже более двадцати лет не живут вместе, и он даже

ей не пишет, несмотря на то что у них есть дети. Он, навер-

ное, давно забыл о них, ему безразлично, как они, что де-

лают, завтракали ли, обедали… – Кальба Савуа побагро-

вел от гнева.

– Уважаемый Кальба Савуа, пожалуйста, не волнуйся.

– Как здесь можно спокойно рассказывать! Этот пастух их

бросил и даже не справляется, как они, живы ли, сыты ли, а я

каждый день, просыпаясь, думаю о них. Есть ли у них чем

позавтракать, пообедать, а перед тем как идти спать, думаю,

а поела ли моя дочь и сытыми ли ложатся ее дети спать, не хо-

лодно ли им? – с волнением в голосе продолжал Кальба Са-