Екатерина Карабонцева - Осторожно! Мечты сбываются.

Она догадывалась, какое отчаяние накатывает на Криса в такие моменты. Однажды, во время подобного приступа паники, у него поднялась высокая температура и развилась тахикардия, после чего ей пришлось вызывать «скорую», и врач прописал ему лекарство, которое необходимо было колоть в этих случаях. Катя достала из тумбочки ампулу и набрала шприц, после чего нащупала вену и вставила иглу. Истерика не затихала, и ей приходилось стараться изо всех сил, чтобы ситуация снова не вышла из-под контроля.

– Ну, пожалуйста, любимый! Ты думаешь, что тебе хуже всех на свете? Мне так же плохо, как и тебе! Твои страдания – это и мои страдания! Мы с тобой вдвоем в этой связке! Ну, хочешь, я лягу и буду лежать рядом с тобой весь день и не встану ни на секунду? Хочешь, я привяжу себя к кровати вместе с тобой? Ты понимаешь, что ты – единственное, что есть у меня в жизни и я не могу тебя отпустить? Ты не одинок! Нас двое в этой клетке, и у нас с тобой есть только два пути: либо ты поправишься, либо я тоже умру!

Казалось, эти уверения подействовали на Криса убеждающе, да и действие лекарства вскоре подоспело. Спустя несколько минут, он успокоился и вновь смиренно дал проделать над собой все, что было запланировано. Вот только в уголках его глаз блестели слезы беспомощности, обиды и унижения…

Порой она смотрела на него и уже не понимала, любит он ее или ненавидит. Иногда ей казалось, что она его совершенно не знает, что все это время она ухаживает за абсолютно чужим человеком… Что творилось у него в душе? Возможно, ему уже давно ненавистны ее лицо и навязчивое участие? Быть может, он уже тысячу раз пожалел о том злосчастном дне, когда решил связать с ней свою судьбу? Как ей понять, чего он хочет на самом деле? Ей даже неловко было лишний раз его целовать, так как она не была на сто процентов уверена в его реакции, хотя, в глубине души, ей, конечно, хотелось верить в то, что каждое проявление нежности Крис воспринимает, как величайший подарок.

А тем временем будничные заботы делали свое дело, отвлекая ее от подобных размышлений. Каждое утро Катя просыпалась и судорожно пыталась понять, который сейчас час. Она молилась, чтобы была еще ночь, так как новый день предвещал лишь очередное начало только вчера, с неимоверным трудом, оконченного списка мучительных обязательств. Открыв глаза, она мысленно перебирала в голове действия, которые ей предстояло совершить, и в какой-то момент просто словила себя на мысли, что попала в замкнутый круг. Нудные, монотонные процедуры чередовались с определенной последовательностью, старательно выматывая ей душу. Катя боялась этой засасывающей трясины, когда думала о рождении детей, а теперь оказалась в еще большей западне.

На «ватных» ногах она плелась в ванную и, не поднимая глаз, чтобы не столкнуться со своим пугающим отражением, вполголоса бубнила: «Сейчас умоюсь, потом поставлю кипятить воду, затем вернусь в спальню и сменю катетер, после чего опять спущусь в кухню и приготовлю все необходимое для завтрака…» Это было тяжело, это было просто невыносимо, но она никак не могла позволить себе сорваться, ведь, кроме нее, Крису не на кого было надеяться. И эта мысль поддерживала ее изо дня в день, не давая возможности впасть в полное отчаяние.

Но, пытаясь справиться с элементарными обязанностями, Катерина напрочь забыла об исконной цели своего предприятия. Ей было необходимо не просто ухаживать за ним, как за большим ребенком. Ей нужно было вырастить из него человека. И первым делом, она поступила так, как в этом случае поступают все рядовые мамы – она купила ему алфавит. Маленькие карточки с буквами и словами были призваны вернуть ему речь путем ежедневных тренировок. По сто раз на день она заставляла его выговаривать элементарные слоги, доводя его до бешенства. Не смыкая глаз, они боролись друг с другом, тем самым непрерывно борясь с незримым, призрачным врагом, который был сильнее их обоих. Они злились, отчаивались, сдавались и, спустя несколько часов, принимались заново, с новыми силами.

Во время одного из таких занятий, предприняв очередную отчаянную попытку понять то, что он хотел выговорить, Катины нервы все же не выдержали.

– Крис, пожалуйста! Я так больше не могу! – взмолилась она, – Я и так с трудом всегда воспринимала твою речь, а теперь я и вовсе не могу ничего разобрать!

Это было правдой. До аварии Крис всегда разговаривал приглушенным грудным голосом истинного рок-вокалиста, глотая при этом части слов. Катерина всякий раз напряженно следила за ходом его мысли, чтобы не упустить смысл. Сейчас же, из его рта доносилось лишь монотонное жужжание. Это был сущий кошмар!