Екатерина Карабонцева - Осторожно! Мечты сбываются.

Словно на крыльях, Катя выбежала из здания отеля и получила возможность поближе разглядеть это зрелище: Крис стоял, опираясь на мощный, внушительный байк, который, даже среди далеко не дешевых автомобилей, выглядел жемчужиной среди горсти гороха. Он был одет в безумные, рваные джинсы и соблазнительную кожаную куртку, накинутую поверх обтягивающей, белой футболки. От этого зрелища у Катерины просто захватило дух. Она уже пожалела, что так легкомысленно согласилась на подобного рода искушение. С каждым шагом ее ноги все медленнее и медленнее выполняли свою задачу.

Не успела она дойти до него, как услышала воодушевленный вопрос:

– Прокатимся, красавица?

Катя впервые видела мотоцикл настолько близко, но что-то подсказывало ей, что изображать неуверенность нет смысла.

– Ну и каблуки у тебя! Как раз то, что надо! – усмехнулся Крис.

– Скажи еще спасибо, что я не в юбке! – парировала она, отвечая на его дружеский поцелуй.

– Это ты себе скажи спасибо, вертихвостка! А то, пришлось бы идти переодеваться!

– А на каблуках, значит, кататься можно?

– Ты, главное, крепко держись за меня, и все будет в порядке!

Катерина надела защитный шлем и закинула ногу на этот огромный агрегат, который, после того, как Крис поднял ножку стопора, стал казаться абсолютно неуправляемым. Но Ривер, резко накренившись, уверенно развернул его и, зажав газ, тут же рванул с места. Катя поняла, что здесь она не может рассчитывать ни на свое равновесие, ни на свой мозг. Поэтому, что есть мочи, она вцепилась в водителя так, будто он был последним, что у нее оставалось в жизни.

В какой-то момент в голове ее промелькнула мысль, что этот хитрец нарочно прибегнул к такому беспроигрышному и довольно коварному способу налаживания контакта. Но как только в ее поле зрения показались довольно узнаваемые очертания здания с эмблемой из четырех перекрещивающихся колец, все ее предыдущие мысли растворились, словно утренний туман.

Она уже привыкла с регулярной грустью провожать взглядом будоражащий душу силуэт и непрерывно уверять себя, что когда-то она таки найдет в себе силы переступить порог этого сооружения. Но в этот раз события стали развиваться по совершенно непредвиденному сценарию. Крис вдруг резко повернул направо, и не успела Катерина опомниться, как он уже припарковал мотоцикл у парадного входа.

Катя только рот успела раскрыть от недоумения, как он опередил все ее возможные вопросы и возражения:

– Я тут слышал об одной твоей нереализованной мечте… Почему бы не заехать, если нам все равно по пути?

Катерину вмиг бросило в холодный пот. Безумная догадка пронзила ее сознание.

– Не может быть! Только не говори, что ты купил ее!

– Нет, не переживай! – добродушно рассмеялся Крис, – Но я попросил, чтобы они привезли именно такую, как ты хотела: черную ТТ с откидным верхом.

– С ума сойти!

– Признаюсь, вначале у меня было искушение подарить тебе ее… Но потом я понял…

– И что же Вы поняли, мистер?

– Что ты достойна того, чтобы тебе подарили целый мир. Но это не принесет тебе счастья до тех пор, пока не найдется человек, способный подарить тебе саму себя! Давай, купи ее! Это ведь был номер один в твоем списке! Не стоит нарушать очередность! Иди, осуществи свою мечту! Я слышал, ты недавно получила солидную премию…

Понимал ли он, ЧТО он в действительности для нее делал? Осознавал ли он всю значимость своего поступка? И почему другие мужчины никогда не могли ей дать того, что он дал без особого труда? Почему он один, имея колоссальное количество денег, не поддался искушению самоутвердиться за ее счет, а имел мужество позволить женщине почувствовать себя сильной?

Каждый раз, когда они с Егором ходили за покупками, Катя ощущала его отеческую опеку, властный надзор. Он придирчиво оценивал каждую выбранную вещь так, словно наряжал куклу, будто жена – это престижный аксессуар, призванный подчеркивать его статус, и поэтому она не имеет права ударить в грязь лицом. Он расплачивался у кассы даже за нижнее белье, флиртуя при этом с продавщицами, а Катерина стыдливо прятала глаза, притворяясь, что безумно заинтересована какими-то безделушками на витрине. Эта процедура унижала ее до глубины души, но она никак не могла сформулировать, за что же именно она испытывает на него обиду. Поэтому списывала плохое настроение на обиду на саму себя, на свою несостоятельность и беспомощность, на свой слабый характер. И эта ненависть к себе все больше и больше связывала ей руки, убеждая ее в том, что она – полное ничтожество, не способное на что-либо стоящее.