Андрей Мансуров - Восемнадцатое Царство

Наши-то, российские учёные – самые «крутые» и умные!..

Парни помалкивали – понимали, что лезть совсем уж в тишине может быть страшно даже такой непоседливой егозе и стервозной зар-разе, как Надька.

Кружок желтоватого света активно метался по стенам, когда она осматривала их, и просто дёргался – когда лезла, пыхтя и тихо ругаясь. Отдувающийся Толик проворчал:

– Блин. Понасмотрелась… Говорю же: нельзя детей до четырнадцати вообще подпускать к ящику. Ну, или – только для мультиков…

Колян отреагировал иначе. Он почти неотрывно смотрел вниз, и отлично видел, что ползти ещё довольно долго. Поэтому поприветствовал возникший разговор – только бы отвлечься и не думать о том, что и правда, может ожидать их, самонадеянных, «безответственных», и лезущих явно не в своё дело, сопляков. Спросил, обращаясь вниз:

– Надька… А ты сама-то какое кино больше всего любишь? Ну, или на какую героиню хотела бы быть похожа?

Странно, но ответ последовал незамедлительно:

– На Милу Йовович в «Голубой лагуне»! Она там та-а-акя… Секси! А ведь ей всего-то тогда было – четырнадцать. Или пятнадцать.

Толик подозрительно булькнул. Коляну удалось сдержаться. Надька обиделась: было слышно по тону:

– Ну и ржите себе на здоровье, придурки недоделанные! Я, может, ещё в бабу Клаву и пойду фигурой! На неё даже после девяти родов мужики засматривались!

– Твоя правда. – Колян дышал тяжело, но на всякий случай потрогал мечете на поясе – до светлого в лучах фонаря круга дна оставалось теперь лишь несколько метров, – вот уж чем, как говорится, Бог не обидел нашу семейку – так это здоровьем и фигурами. (Тьфу-тьфу.) Но я в порнофильмах сниматься не согласен.

– Ничего не забыл? – ворчание Толика накладывалось на сиплое дыхание.

– Нет, а что?..

– Ну, во-первых – про порнофильмы… В нашей деревне их точно никто снимать не будет. Антураж не тот… Разве что для извращенцев-геронтофилов… Ну и ещё про ваши… Хм. Наследственные черты. Упёртые вы все. Как ротвейлеры. Если чего-то надумали – …рен переубедишь! А режиссёры таких не любят: им же – то ножку подними, то попкой повиляй…

– Это почему же нас – не переубедишь?! – Колян обиделся за «негибкость характера», – Вон – Надька! Удалось же переубедить полезть первой!

Толик хохотнул:

– Это – только потому, что она и сама так хотела. Наверняка – с самого начала!

Надька подхихикнула. Потом «выдала»:

– Чёрт! Раскусил ты меня, Толик! Хи-итрый… Никогда за тебя замуж не пойду!

Толик громко сплюнул на стену колодца загустевшую слюну:

– Нашла дурака! Занимай очередь: ты – после крыс и болотных гадюк!

Колян, которому не понравились странные пятна на дне колодца, буркнул:

– Вы, двое… Уже заткнитесь. Оба. Мало ли что и кто там… Или отшлёпаю обоих!

– Всё, приехали. Я внизу. – Надька и правда постаралась говорить вполголоса. Но только до тех пор, пока не осмотрелась внимательней. – Ой! Здесь кровь!

– Ничего не трогай, и не отходи от лестницы! – в голосе Коляна прозвучал металл.

Надька сочла за благо послушаться, и фонарём светила теперь чётко: прямо на бетонное дно, на которое вскоре спрыгнули Колян и Толик.

Колян забрал фонарь из заметно дрожащих рук, присев на корточки и потрогав пальцем:

– Верно. Чёрт его задери – кровь! И свежая: ещё не успела свернуться! Размазано… Значит… – говорили они теперь вполголоса, невольно проникнувшись серьёзностью ситуации.

– Значит, кто-то раненный приходил… Ну, вернее – доползал сюда, буквально полчаса назад! Может, даже звал… А мы ничего не слышали.

– А… А может, это – кто-то из десантников?

– Каких ещё десантников?! – Надька наморщила лоб и нос.

– Обыкновенных. Которых возят на задание на боевом «Ми-8к». Уж его-то силуэт не перепутаешь с пассажирским…

– Ладно, тише, умный ты наш. – Колян сердито осмотрел крохотное воинство.– Похоже, и правда – зря мы сюда впёрлись. Но, раз уж впёрлись – всё равно посмотрим. Вдруг – сможем в-натуре, кому-нибудь помочь?

– Н-ну… Как скажешь. – Толик сглотнул. – Но если не возражаешь…

Он опустил уже свой рюкзак на бетонный пол, и достал из него… Обрез!

– Вау! – рука Надьки сама потянулась потрогать, Толик шлёпнул по ней, рука отдёрнулась, – Сам сделал?

– Нет, тётю Настю попросил… Сам, конечно! Вчера, как идиот, два часа пилил этой старой ножовкой. А что: дядя Гриша же умер! Значит, ружьё – моё! Использую, как хочу.

– А патроны есть? – Колян взял обрез. Внимательно осмотрел распил, и остался доволен: заусенцев, могущих помешать стрельбе, не имелось. Он вернул ружьё.