Денис Воронин - Кровь как лимонад

Марк присел к столу на табуретку. Достал сигареты.

— Скоро начнем, — сказала ему Алька, когда они вышли подышать — покурить в еще теплую сентябрьскую ночь.

Багровый свет от окон ночного клуба, куда они выбрались выпить и потанцевать (то, что Марк последний раз танцевал лет десять назад, Альку нисколько не волновало), отрезал силуэт девушки от темноты, но делал его нереальным и таинственным.

— Что начнем? — спросил Марк.

Потом, когда они сидели прямо на поребрике, наблюдая за очередью в клуб, Алька рассказала Марку свой план. Записать видео на всех, кого сможет достать — и для этого она была готова ездить в «Клетку» хоть год. Залечь на дно и начать шантаж. Марк должен был быть одновременно курьером, телохранителем и, используя старые связи в полиции, информатором — на случай, если кто-то захочет содействия копов.

Странная, по мнению Марка, ни на что не похожая танцевальная музыка из клуба сталкивалась как подростковые банды с музыкой из соседнего заведения, закручивалась вокруг них в спирали.

Марк не хотел заниматься этим делом, понимая, чем все может закончиться. Но за Алькой он готов был идти на край света.

— Ты все распланировала, да? — улыбнулся Марк. — Прямо как Джеймс Бонд.

— Скорее — Джулиан Ассанж в юбке, — ответила девушка.

— Лучше — в мини-юбке… А еще лучше — совсем без юбки.

Тогда они рассмеялись, заново прошли FC на входе и попросили у бармена два по сорок «баллантайнс».

— Два по сорок? — переспросил бармен и, ловя их настроение, пошутил. — Грамм или порций?

А теперь Марк в одиночестве курил на своей кухне. Алька лежала мертвая в Мариинской больнице. Начала она явно не по плану. Что-то изменилось. В результате, все кончилось по-другому, не так как она рассчитывала. И тот безумный удар топором в морге, если подумать, вполне вписывался в произошедшие события. Оставался вопрос — кто это сделал?

Марк встал, прошелся по квартире, ощущая начинающуюся изжогу. Нашел на столике перед зеркалом среди косметики и парфюма Алькины солнцезащитные очки — китайскую копию Just Cavalli. Повертел их в руках, думая о том, что его квартиру вскрывал профессионал — двери были не то, что бы совсем серьезные, но и не лоховские «форпостовские». Убрал очки в карман куртки. Цифровой «Lumix» эконом-класса, который жена Марка не забрала по недоразумению — забыла или не нашла — лежал тут же, но был немного передвинут, открывая взгляду прямоугольник, свободный от пыли. Протянув руку, Марк взял фотоаппарат и проверил его. Не обнаружив в нем карты памяти, криво усмехнулся.

Вот и зацепка.

Она похожа на повзрослевшую героиню аниме «Кайт — девочка-убийца».

Повзрослевшую настолько, что у нее выросли груди третьего размера, которые сейчас туго обтягивала тесная кожаная куртка. Впрочем, вспомнилось Жеке, у настоящей Кайт (хотя как можно назвать «настоящей» нарисованную мультяшку?) с этим было всегда в порядке.

Да уж, странные мысли лезут в голову, когда на тебя наставлен пистолет.

Огромный с этого ракурса ствол «беретты» был направлен Жеке в голову. «И Ленский, жмуря левый глаз, стал также целить…» — вспомнил Жека и улыбнулся внезапно всплывшей строчке. — «Вот какого хера?..»

Пистолет в поднятой правой руке держала красивая девушка лет тридцати с лицом, загоревшим где-то на Кипре, и стальным нехорошим прищуром серых глаз. Стрижка каре темных волос. Клетчатая юбка и полосатые гольфы нимфетки. Высокие спецназовские ботинки на шнуровке. Панковского стиля, но явно дорогой куртец — что-то вроде «Allsaints Spitalfields». Итальянская смертоносная игрушка серебристого цвета, стильно дополняя собой внешность скуластой красотки — головореза, выглядела в ее руках каким-то модным аксессуаром или гаджетом. Вроде «Vertu».

— Тебе что, смешно? — девушка поймала его улыбку.

— Нет, мне страшно, — честно признался Жека и добавил. — Не поверишь, но боюсь обосраться.

Сказал он это серьезно, без всякой иронии. Ему действительно было страшно, но красотка-головорез удивилась бы, узнав — от чего. Не от наставленного на него девятого калибра. Жека уже давно как-то свыкся с мыслью, смирился с ней и глубоко запрятал в мозгу, что его образ жизни и способ заработка денег — эти кривые дорожки — рано или поздно приведут к такому вот моменту, когда в него будут целиться из оружия или замахиваться на него бейсбольной битой. Тот животный ужас, ледяными кубиками перекатывавшийся внутри него с того момента, как он увидел трупы у сожженного кафе Аббаса, и еще час назад плескавшийся в его теле, выветрился, как только возник ствол у его головы. Все неясности закончились, неизвестность пропала, ситуация стала той, к которой он был давно перманентно готов. Страшнее сейчас было от того, что у него только что резко, как от выстрела, скрутило живот, и он боялся обделаться прямо тут, в подъезде своего дома. Трудно даже представить, как потом пацаны будут говорить про него. «Помнишь Жеку? — Какого?» И ответят не: «Который сражался как лев, но его вальнули из волыны, захлебнулся своей кровью, умер мужиком», а: «Которого шлепнули в своем же подъезде. Он еще обосрался прямо на лестнице, прикинь. Гы-ы-ы». Остаться так в памяти — вот это по-настоящему страшно. И такой страх сделал малоинтересным, кто эта девушка с пистолетом и что ей надо от него.