Андрей Евдокимов - Шумные соседи

Пока Юсуп осматривал квартиру, заглядывал во все закоулки, я выдал Юсупу версию “убийца знает планировку квартиры Самуилыча”. Объяснил тем, что убийца не боялся стрелять в Самуилыча, когда на дворе густые сумерки, и любопытным соседям из дома напротив видно всё, что творится в освещённых комнатах Самуилыча, как в цветном телевизоре. Мол, убийца мог знать, что коридор из окон не просматривается.

Юсуп меня выслушал, хмыкнул, сказал, что таких квартир в моём районе – через одну, и знать планировку квартиры Самуилыча может не одна тысяча человек. Так что помощи следствию моя догадка принесла мизер.

На кухне, возле холодильника, Юсуп заметил миски, из которых трапезничал Туз. На вопросительный взгляд Юсупа: “Миски есть, вижу. А где собачка?” – я ответил, что пёсика проворонил, объяснил, как и когда. Когда Юсуп начал улыбаться с фирменной юсуповой издёвочкой, я рассказал о том, как слышал вой Туза в пять минут одиннадцатого.

Я предположил, что в то время, когда завыл Туз, Самуилыч уже был убит, ведь есть поверье… Юсуп сказал, что судью мои изыски в области собачьей психологии и дурацкой мифологии даже не насмешат.

Юсуп спросил, слышал ли я лай Туза примерно во время убийства. Я напомнил, что принимал душ. Юсуп сказал, что свидетель из меня клёвый. Я спросил, зачем Юсупу лай Туза. Уж не затем ли, чтобы предположить, что убийца из своих, потому как Туз не лаял? Если я угадал, то Юсуп теряет время даром. Почему? Потому как Туз на чужих не лаял.

Чужих Туз боялся. Когда-то в Туза запустил разводным ключом пьяный жэковский водопроводчик, что приходил к Самуилычу ремонтировать кран. Угодил псине по голове. Самуилыч пса еле откачал. После того случая Туз от чужих шарахался. Если в квартиру заходил чужак, то Туз забивался под кровать. Даже не рычал. Охранник ещё тот!

В подтверждение я сказал, что во время потасовки-перестрелки Самуилыча с Афоней в половине десятого я Туза не видел. Наверняка свирепая псина пряталась под кроватью.

Юсуп махнул на Туза рукой.

Я спросил, как прошёл допрос Афони. Юсуп расплылся в улыбке, сказал, что на руках Афони нашли следы пороховых газов, на ружье нашли афонины пальчики. Афоню Юсуп задержал. Афоня сидит в машине Юсупа, размышляет о смысле жизни, разглядывает наручники.

У Вадика следов пороховых газов на руках не нашли. Отпечатков Вадика на ружье не нашли. Вадик свободен как фанера над Парижем.

Когда я переварил услышанное, то захотел прояснить пару моментов.

– Юсуп, я ведь тебе рассказал, как Афоня при мне стрелял в потолок. Вот оттуда у него и следы на руках, и оттуда же его пальцы на ружье.

– Может, и от стрельбы по потолку. Но ты не докажешь, что не от стрельбы по твоему Самуилычу.

– Афоня такой тупой, что с ружья отпечатки не стёр? Ведь об этом в каждом фильме.

– Запаниковал, забыл. Когда стрелял, чувствовал себя героем, хвост держал пистолетом. Когда понял, что натворил, и чем грозит, запаниковал. А в панике герои забывают самые элементарные вещи.

– Объяснение просто супер.

– Какое есть.

– Афоня мог и не убивать, а ты его уже забрал.

– Ты же не думаешь, что я оставлю гулять мужика, который наштамповал на ружье пальчиков на два срока?

– А если не он?

– А если он, и он уйдёт, если я его не возьму?

– Почему ж он не ушёл сразу, а дождался тебя?

– Сразу не сообразил, а когда понял, чем пахнет… Если смоется, отвечать будет кто? Ты?

Я почувствовал перед Афоней вину. Всё же про Афоню как возможного подозреваемого рассказал Юсупу я. С другой стороны, если бы не я, то это сделал бы любой кому не лень из моего двора. Первый, в кого бы ткнули пальцем, в ответ на вопрос, кто мог убить Самуилыча, сказал бы: “Афоня, кто же ещё!”.

Юсуп дал мне время пожалеть Афоню, затем меня добил: сказал, что алиби у Афони нет. Во всяком случае то, что Афоня называл алиби, Юсуп назвал дешёвой отмазкой.

Со слов Юсупа, после того как Афоня рассказал мне о собачьем дерьме на балконной решётке, и после того как я от Афони ушёл, Афоня позвонил даме сердца. Называть даму Афоня отказался, потому как замужняя.

В качестве доказательства Афоня показал Юсупу на мобильнике время начала звонка и длину разговора. Даме сердца Афоня позвонил без десяти десять, и болтал четверть часа. Афоня счёл, что телефонный разговор с дамой составит прекрасное алиби. Но момент смерти Самуилыча врач определил в десять вечера “плюс-минус полчаса”. Потому Афоня мог убить и до разговора с дамой, и сразу после.