Пётр Самотарж - Несовершенное

Она неслышно подкралась к двери и, не включая свет в прихожей, посмотрела в глазок. Ей открылась непроглядная темнота. Света на лестничной клетке снова не было. Лиза попыталась вспомнить, было ли освещение в порядке сегодня вечером или на днях, и не смогла. Забрав после работы Фимку от матери, она приходила домой и уже не выходила на улицу. Снова раздался короткий звонок. Если вызвать милицию прямо сейчас, можно попасть впросак.

– Кто там? – задала Лиза сакраментальный вопрос человека, находящегося в выгодном положении. Голос ее прозвучал тихо и со сна немного хрипло.

– Это я, Сергей, – громко произнес человек в темноте за дверью, словно из потустороннего мира.

– Какой Сергей? – громче и уверенней спросила хозяйка, ободренная тем обстоятельством, что незнакомец – всего лишь какой-то Сергей. Казалось, за таким именем не может скрываться ничего ужасного.

– Ломакин, какой же еще! – недовольно выкрикнул гость.

– Ну и что, что Ломакин! Что тебе нужно среди ночи?

Лиза вспомнила Ломакина сразу. Трудно забыть одноклассника, устроившего грандиозный скандал на выпускном вечере. Она встречалась с ним, невинно и беззаботно, но он счел возможным приревновать ее к партнеру по танцам, которого она сейчас и вспомнить не могла. Растолкал всех и молча ударил воображаемого соперника в скулу. Тот с размаху сел на пол, Лиза завизжала, к ним бросились друзья поверженного, затем друзья Ломакина пришли ему на помощь, завизжали другие девчонки, в гущу дерущихся кинулись учителя, свалка произошла грандиозная. Потом Лиза видела Сергея в разорванной до пупа и залитой кровью рубахе, его держали за руки несколько человек, а он матерился, пытался вырваться или на худой конец лягнуть врага ногой.

– Открывай! – гаркнул Ломакин и тяжко саданул по двери, отчего та содрогнулась.

– Ты что с ума сошел? – крикнула Лиза. – Убирайся отсюда! Дочку мне напугаешь!

– Какую еще дочку! – орал пришелец. – Открывай, тебе говорят!

– Я милицию вызову, идиот!

– Сама ты сука! Открывай!

– Ты пьяный, что ли?

– Трезвый я, трезвый! Хорош дурью маяться!

С минуты на минуту могла проснуться Фимка, соседи могли позвонить куда следует, новый скандал курьерским поездом надвигался на Лизину жизнь, и снова – по милости полоумного Ломакина.

Воспоминания о школьном ухажерстве Сергея всегда доставляли ей удовольствие. Мальчик высокий, приятной наружности, балагур, играет на гитаре и поет – что еще нужно десятикласснице, чтобы задирать носик перед подружками! В кино они ходили по всем правилам – целовались в полупустом зале на последнем ряду, и она не сразу стряхивала его нетерпеливую ищущую руку. Волнение подкатывало от груди к вискам, голова слегка кружилась, и Лиза не запомнила ни одного фильма из тех, что они посмотрели вместе.

После драки на выпускном она испугалась. Тогда глаза их встретились, и Лиза не узнала взгляд Ломакина: в нем не светилось ни грана разума. Он смотрел на нее исподлобья, так, словно она отняла у него самое дорогое в жизни, и он готов ее убить за предательство. Дело обошлось без милиции, но Ломакину предложили удалиться с торжества. Жертву его нападения, с набухшей кровью шишкой под глазом, увели домой, а Лиза долго сидела одна в темном пустом коридоре, куда почти не доносилась музыка из актового зала. С тех пор они ни разу не виделись.

Ломакин теперь трезвонил в дверь требовательно и непрерывно, время от времени усиливая эффект сокрушительными ударами. Фимка заплакала в своей комнате, Лиза кинулась к ней. Дочка сидела в своей кроватке с распущенными волосами, подсвеченная маленьким ночником, словно большая дорогая кукла в витрине магазина.

– Мама! – закричала она испуганно.

– Я здесь, здесь, маленькая, – приговаривала Лиза, села рядом с ревущей Серафимой и устроила ее у себя на коленях. Та сразу прильнула к матери, всхлипывая:

– Мама, это лазбойники?

– Нет, нет, что ты. Это один глупый дядя, я его хорошо знаю, он не страшный. Я сейчас вызову дяденьку милиционера, и он его уведет.

Лиза лихорадочно набрала номер на мобильном и пустилась в объяснения с ответившим голосом, прижимая к себе дочку и время от времени целуя ее в волосики. Ломакин продолжал ломиться в дверь, но внимания больше не удостаивался. Лиза качала Фимку на коленях, пела ей песенки, заставляла рассказывать по очереди все известные маленькому человечку стихи, и стала уже подумывать, не взяться ли сейчас за изучение новых, когда из-за двери донеслись новые звуки. Видимо, следовало открыть дверь и предстать перед толпой мужиков в темном подъезде. Уговоры на девочку не действовали, как только мама пересадила ее с коленей на кроватку, она снова заплакала. Тащить ее с собой не хотелось, поэтому Лиза, в ужасе от сложившейся ситуации, поспешила накинуть халат, запахнулась как следует, и вновь бросилась к двери, одновременно прислушиваясь к воплям из детской.