Пётр Самотарж - Несовершенное

"Нужно бы повидаться с матерью Светланы Ивановны, – подумал журналист. – Она может вспомнить какого-нибудь давнего ухажера, который вовсе не являлся Сашкой Первухиным". Время сжимало исследовательский порыв автора неумолимой дланью крайнего срока, наступающего завтра. А ведь телефон матери нужно еще узнать, успеть с ней договориться о встрече, а затем и встретиться, и при этом в конечном итоге уложиться с готовым очерком до трех. Мысли о подготовке задуманного и уже начатого очерка постепенно стали смешиваться с мыслями о полной невозможности текста в заготовленном варианте. Минут через пятнадцать-двадцать он отложил стопки писем в сторону.

– Мария Павловна, – продолжил Самсонов вслепую, – вы не расскажете мне побольше об Александре? Знаете, с кем дружил, чем увлекался.

– Друзей-то у него много было, – чуть растерялась женщина, – и к нам часто приходили, и Сашенька то и дело пропадал где-то по гостям. Всех и не упомню. А чем увлекался… С магнитофоном он все возился. И друзья его тоже. Вечно ходили друг к другу, то переписывали записи, то что-то ремонтировали. И разговоров у них много было о том, где достать записи, где какие-то детали, где новый магнитофон. Он ведь до сих пор у нас сохранился.

– Магнитофон?

– Конечно. Мишка его бережет.

– Кто?

– Мишка, сын мой. Последыш, – беззащитно улыбнулась Мария Павловна. – Семнадцать ему.

– Простите, а можно взглянуть?

– Пожалуйста, пойдемте.

Хозяйка провела гостя в смежную комнату, тот вошел и остановился ошарашенный. В маленькой комнатке, помимо диванчика, гардероба и письменного стола имелось много книг, разбросанных повсюду в беспорядке, а на стене висел красный флаг с недвусмысленной символикой. В сознании репортера возникли сюжеты теленовостей с клубами слезоточивого газа и прорывами сквозь ряды ОМОНа.

– Это ваш сын увлекается? – осторожно поинтересовался Самсонов.

– Вы о чем? – удивилась Мария Павловна.

– Да вот, о флаге хотя бы, – журналист взял наугад книжку из стопки и прочел заголовок на обложке: "Катехизис революционера". – И о книжках тоже.

– Мишка, конечно. Много стал читать, такой серьезный. В Москву все время ездит по каким-то делам. Нужно, говорит, мать. Через недельку, говорит, вернусь.

– И вы не волнуетесь?

– Да чего мне волноваться? Он же не один ездит, с друзьями. Что с ними случится? Чай, не дети. Ему в армию скоро, пусть погуляет.

Мария Павловна тяжело вздохнула.

– И давно он увлекается?

– Да нет, пару месяцев только. Вот вам магнитофон.

Мать двоих сыновей вытащила тяжелый катушечный аппарат из-за письменного стола, и журналист поспешил его принять. Зачем ему понадобился этот музейный экспонат, Самсонов и сам не знал. Это же не DVD, список записей здесь не просмотришь. Нужно сейчас его включать и слушать все подряд, чтобы услышать популярную подростковую музыку рубежа семидесятых и восьмидесятых. "Машина времени", "Пинк Флойд" и так далее.

– Вы позволите его включить? Кажется, я еще не забыл, как это делается.

– Пожалуйста, только не сломайте, ради бога.

– Нет-нет, что вы.

Николай Игоревич принялся неторопливо оживлять магнитофон. Получил от Марии Павловны стопку катушек в старых картонных упаковках, установил первую попавшуюся, нашел пустую, тоже установил. Память детства возвращалась к нему медленно, но уверенно, в процессе работы. Отмотал немного пленки, вставил в прорезь, намотал свободный конец на пустую катушку и зафиксировал его. Кажется, все точно. Символы на кнопках управления не изменились за минувшие десятилетия, что позволило Самсонову с чувством полной уверенности нажать нужную для воспроизведения. Память не подвела журналиста: магнитофон издал звук. Николай Игоревич удивленно приподнял брови: "Битлз" играли She's Leaving Home. В музыкальном отношении Первухин оказался выше средней массы десятиклассников восьмидесятого-восемьдесят первого годов.

– Мария Павловна, кроме Александра у вас никто не коллекционировал записи?

– Да нет, кто же еще? Только Сашенька.

– Скажите, а остались у вас фотографии? Можно посмотреть?

– Конечно, пожалуйста.

Хозяйка засуетилась, усадила гостя на диван и принесла пару пухлых альбомов, из которых во все стороны выбивались снимки, вложенные между страницами. Журналист сполна использовал женскую страсть рассказывать о прошлом, запечатленном на бумаге. Он слушал подробные объяснения о том, кто изображен здесь, а кто там, в каком месте и когда сделан снимок, иногда даже – кто фотографировал, с прибавлением кратких биографических справок обо всех упоминающихся лицах.