Женя Гранжи - Нефор

Гарик выпил стоя и отправился вслед за Катей. А Марк, покачиваясь, допил остатки кислого пойла, опустил голову на стол и захрапел.

Катя лежала на диване, отвернувшись к стене. Стараясь не шуметь, Гарик тихо улёгся рядом и обнял её сзади.

– Я люблю тебя, – прошептал он и почувствовал, как прохлада её пальцев сжимает его ладонь.

Она засыпала.

Ночью ударили последние заморозки. Проснувшись от холода в десятом часу утра, Гарик почувствовал, что если немедленно не вольёт в себя ведро чего-нибудь живительного, то превратится в Ленина. Катя жалась к нему спиной. Он дотронулся до кончика её носа – как ледышка. Осторожно высвободив затёкшую руку из-под любимой шеи, он поднялся и укрыл Катю пледом, валявшимся комком на спинке дивана – это Марк подложил ночью, но, в силу количества выпитого, не сообразил укрыть предмет заботы. Аккуратно подоткнув плед, Гарик выпрямился и сделал пару нетрезвых шагов в сторону. «Ещё пьяный», – прошумело в голове. Немощно передвигая конечности, он прошаркал на кухню.

Наумов сидел за столом, с заспанными глазами, вяло поедал сопливую яичницу и закусывал килькой в томатном соусе. В кастрюле на плите варились гитарные струны. Марк поднял красные веки на собутыльника, перестал жевать и встал. Подошёл к холодильнику, извлёк бутылку «тройки» и протянул страждущим рукам. Гарик залпом осушил подарок и блаженно развалился на вчерашнем стуле. Наумов пододвинул к нему яичницу с килькой, но тот благодарно отмахнулся. Тогда Наумов снова поднялся и как зайца из шляпы вытянул из морозильника бутылку водки. Гарик не удивился. Марк поставил на стол две рюмки, наполнил свою и поднял на друга вопросительный взгляд. Несмотря на опухлость, лицо его выражало живейшую заинтересованность. Гарик категорически помотал головой и даже отвернулся. Коротко и удовлетворённо кивнув, Наумов налил ему стопку. И положил рядом вторую вилку.

Как бороться с похмельем он знал хорошо. После непременного крепкого сна и логичных водно-очистительных процедур Наумов похмелялся куриным бульоном. На такой случай в его холодильнике всегда имелась литровая банка наваристого лекарства. Гарик же предпочитал пиво и Марк, зная это, всегда старался приберечь бутылочку на утро. Так он поступал всегда, чем и снискал дополнительную любовь всех, кто заглядывал к нему на кухню больше, чем на час.

Пить Гарик всё-таки не стал. А Наумов звучно проглотил водку. Гарик расслышал, как живительно прошла она по пищеводу. Марк выудил вилкой жирную кильку, закусил и передёрнул плечами.

– Хорошая девочка, – жуя, буркнул он и кивнул на дверь.

– Угу.

– Была у меня одна, – он покрутил в воздухе вилкой, – петербургская муза. В сквоте тусила всё время. За мной как хвост бегала. А я – от неё. Всё заговорить пыталась.

– Нормальная?

– Ну, так…

– И чего?

– Да ничего. Странная баба. Я ей так ни слова и не сказал, пока она сама на другого гения не переключилась.

– Почему?

– Что почему?

– Молчал, в смысле?

Наумов с отвращением закурил:

– А мне нечего сказать человеку, который в метро спускается на экскалаторе, а в кофейне пьёт экспрессо.

– А-а-а, – понимающе протянул Гарик.

– Твоей не чета.

– Это верно.

Душу Наумова до глубины оскорбляли три вещи: несправедливость, тёплое пиво и неуважение к русскому языку. Последнее перенял у него Гарик, и до определённого момента делал несдержанные замечания, подтачивая с людьми отношения. Особенно это не нравилось девушкам.

Как-то раз пьяный Дуст натягивал на плечи рюкзак и тихо матерился:

– Бля, не одеть никак, – кряхтел он и дышал как Дарт Вейдер.

– Не одеть, а надеть, – заметил Гарик.

– Иди ты на хуй, – отмахнулся Дуст.

– Ты вообще русский? Или как?

– Вот я тебе по-русски и говорю: иди на хуй.

Это, как ни удивительно, был единственный раз, когда Дуст позволил себе мат в общении с ним и Гарик тогда сильно удивился. С тех пор он скрипел зубами, когда его приглашали на чьё-нибудь день рождение или предлагали вкусное кофе. Но стоически молчал.

В дверях показалась растрёпанная Катя.

– Доброе утро, – выгнулась она кошкой. – Чего варите?

Она подошла к плите и застыла, глядя в кастрюлю.

– Струны, – пояснил Гарик.

Катя сделала понимающее лицо:

– Вот оно что… Макароны закончились, да?

Наумов молчал и сосредоточенно жевал кильку. Гарик снисходительно улыбнулся:

– Новых в городе купить негде. Поэтому старые периодически вывариваются – для чистого звука.