Женя Гранжи - Нефор

– Я умер? – и изумился непохожести собственного голоса.

– А тебе разве хорошо? – отозвался, не прекращая писать, человек.

Гарик ощутил, как грязный свет, шипя, впитывается в его кожу и разливается внутри. Серость, будто просачиваясь через поры, вытесняла нутро, заполняя вакуум собой и, растворяя цельность существа, выводила его в грязно-серое пространство. Стало ещё омерзительнее. Гарик сморщился:

– Какой вопрос – правильный?

– Вот это – правильный вопрос.

Человек поднял взгляд и прищурился сквозь блестящие стёкла. Тошнота сменилась приступом подкашивающего страха. Ноги обмякли и Гарик рухнул в очутившееся под ним – такое же, как под серым человеком – плетёное кресло и в панике замотал головой во все стороны.

– Тебе что, страшно?

– Страшно… Тошно, – просипел он, подавляя поднимающийся к кадыку сгусток.

– Ты не в силах сопротивляться, потому что не знаешь, на чём стоит твой страх. Это он тебя изводит. Он – везде. Даже ты сам – не ты, а часть твоего собственного страха. Теперь тебе предстоит выбрать.

Гарик скривился и ощутил на лбу испарину.

– Что выбрать?

– А что все выбирают.

– И что выбирают все?

Он крякнул от накатывающей ломки.

– Элементарно: любовь или свобода.

Гарик разразился приступом смеха, но короеды тотчас впились в мозг и сердце – единомоментно. Он вскрикнул, хватаясь за грудь, и задержал дыхание. Когда боль отступила, бросил исподлобья взгляд на человека и с опаской произнёс:

– А нельзя и то, и то?

Француз дружелюбно улыбнулся:

– Одиночество понуждает к смеху. Не получится, дружок. Они не могут квартировать в тебе одновременно. Место есть только для одного.

– Почему это?

– Потому что для того, чтобы обладать и любовью, и свободой, нужно быть над человеком. А ты, увы, сам – человек. Более того, для тебя вопрос и вовсе стоит иначе.

– Как?

– Свобода или несвобода.

– Ладно, – скукожился Гарик, – тогда первое.

– Ладно. Тогда без любви.

– Почему?

Он переставал понимать.

– Могу тебя успокоить: такой выбор есть только у мужчин.

– Спасибо! А не мужчины?

– А не мужчины, включая женщин, выбирают либо любовь, либо нелюбовь.

– Это как?

– Ты встретил женщину. Твою женщину. Вот в этом вопросе тебе и выбирать: любить и не быть свободным. Или…

Человек отвлёкся и записал что-то в блокнот.

– Или наоборот?

– Да, или наоборот.

– За что такая честь? Почему такое исключение?

– Потому что для тебя любовь – рабство.

Гарик ощутил электрический удар. Вывалившись из кресла, он свернулся в позу эмбриона и застонал. Человек говорил спокойно и размеренно, но теперь голос его гремел в голове так, что, казалось, в следующую секунду она взорвётся.

– Неп… равда… – прокряхтел Гарик сквозь стон, но его будто не слышали, и голос продолжал:

– Женщинам не нужна свобода, поэтому они выбирают между любовью и нелюбовью. Мужчины без любви – выбирают как ты. Всё честно. Делай выбор. Или твой страх выберет за тебя.

Вспышка света ослепила. Гарик задержал дыхание и зажмурился. Боль прекратилась. Он ощутил себя невесомым, словно в космической утробе, и перед ним кружились две огромные зелёные планеты. Они светились и переливались всеми оттенками, будто северное сияние. Оторваться от этого великолепия было невозможно. Тошнота вмиг отступила, короеды отвращения покинули мозг. Голова закружилась, он ощутил на горячем лбу влажное прикосновение и открыл глаза.

– Игорь!

Катя встревоженно ловила его бегающий взгляд, обтирая мокрым полотенцем пылающее лицо.

– Как ты? Как ты себя чувствуешь?

Гарик, почти не касаясь, провёл рукой по её волосам и слабо улыбнулся:

– У тебя глаза как планеты.

Катя просияла и припала к нему губами. Гарик попытался её обнять, но в боку стрельнуло и он больно прикусил язык. Оторвавшись от него, Катя быстро зашептала:

– Сейчас, мой хороший, сейчас. Скорая уже едет.

Тут Гарик осознал, что лежит на полу «Поиска». За склонившейся над ним Катей озабоченно икали волосатые, подпитые металлисты. Они участливо вглядывались в него, внимательно наблюдая за происходящим. Стоящий тут же, и почти протрезвевший, Дуст радостно расплылся:

– Ну чё, подфартило тебе, братан. Ха! Тебя, это… без пульса сюда втащили. Если б не Катюха, то…

Он издал губами неприличный звук.

– Это она, типа, запустила твоё… это… мятущееся сердце, ага.

Гарик непонимающе всмотрелся в Катерину. Она устало улыбалась и гладила его голову прохладной ладонью. Снаружи донёсся вой сирены. «Неотложка!» – вскрикнула Катя и ринулась к дверям.