Игорь Ягупов - Обманувший дьявола

Но Андрей ошибся. Не успел он допить свой чай, как телефон разразился тревожными переливами. Неужели ему повезло, и мама действительно вспомнила о каком-нибудь соседском одноногом инвалиде Прове? Или о мальчишке, с которым ходила в детский сад? – Да? – почти крикнул он в трубку. – Вспомнила?

– Пров, – просвистела трубка.

Первую секунду Андрей все еще думал, что это мама. Что ее голос просто исказила некачественная связь.

– Тебя плохо… – начал было он, но сказать «слышно» не успел.

– Пров, найди Прова, – засвистела трубка.

В глазах у Андрея потемнело. Он тут же испуганно вскинул взгляд к потолку: не гаснет ли люстра, как сегодня днем лампочка в курилке? К счастью, ничего сверхъестественного не происходило.

– Это просто от страха, – стал убеждать он сам себя шепотом, – нужно глубоко дышать.

– Найди Прова, – не унималась трубка, которую Андрей все еще продолжал держать возле уха.

– Кто вы? – спросил он, адресуясь к неведомому мучителю и не ожидая получить от него вразумительного ответа.

– У меня много имен.

– Так назови хоть одно.

– Ты сам его знаешь.

– Знаю, – прошептал Андрей, – шизофрения. Вот как тебя зовут.

Он положил трубку на стол. Ему хотелось зашвырнуть ее подальше. Но руки не слушались. Что теперь делать? Шизофреники, говорят, слышат голоса. Но телефон. Как мог зазвонить телефон? Или это ему почудилось? А если нет? Тогда что – его выследили? Кто и зачем? И куда бежать? Они знают о нем все. Хотя, собственно говоря, что такого они могут о нем знать? Ничего тайного у него в биографии нет. И секреты родины он не выдаст просто потому, что их не знает. И миллион долларов он мафии не заплатит. Потому что у него нет таких денег. Он не интересен спецслужбам и бандитам. И кто же тогда его мучает?

Причем он с полной ясностью понимал, что ни погасшая в курилке лампочка, ни девицы с острыми клыками, ни призрак бабушки никак не вязались с какой-нибудь бандой, которая по непонятным и абсолютно извращенным причинам могла его преследовать.

Приходилось признать свою невменяемость. Но как бороться с душевной болезнью, которая захватила тебя настолько, что подменяла физические ощущения? Пойти в больницу и все рассказать? Бред какой-то. Он навсегда испортит себе жизнь. Тогда что?

Человеческое сознание – сложная штука. Может быть, его наваждение связано с какими-то реальными событиями? Теперь ему и самому уже стало казаться, что бабушка упоминала при нем какого-то Прова. Давно, в его детстве. Родители постоянно мотались по командировкам. И до школы он почти все время жил у бабушки в Таганроге.

Конечно же, он не мог теперь помнить все, что ему тогда говорили, о ком рассказывали. Что-то напугало его? Какая-то история, рассказанная бабушкой? Вполне возможно, что теперь, когда здоровье его пошатнулось (непрекращающаяся тошнота не позволяет в этом сомневаться), детские страхи выплыли наружу. Нужно их восстановить. Тогда, возможно, у него хватит сил справиться с болезнью. «Вернуться к источнику страха», – сказал у него в голове внутренний голос. Но не тот мерзкий и свистящий, который требовал от него розыска треклятого Прова, а вполне нормальный внутренний голос, какой обычно еще называют здравым смыслом.

И тут приходилось ждать помощи лишь от бабушкиной сестры – бабы Вали. Только она могла помнить старые и всеми другими забытые разговоры. У стариков хорошая память на прошлое. Оставшись в старых девах, баба Валя всю жизнь прожила возле сестры. И если был в сундуках семейных историй какой-то Пров, она должна была о нем знать.

С одной стороны, план поехать в Таганрог выглядел диковатым. От него попахивало капитуляцией. Как будто Андрей уступал требованиям мучавших его видений. С другой стороны, он отправлялся на поиски Прова совсем не в том смысле, которого требовали от него видения и голоса. Ничего мистического и таинственного. Он просто выяснит у бабы Вали, кто был этот человек и в связи с чем бабушка могла ему о нем рассказывать. Тогда все должно было встать на свои места. По крайней мере, Андрей на это очень рассчитывал.

Может быть, даже не в Прове дело. Андрей уже два года не был у бабушки на кладбище. Надо бы проведать. Говорят же, что умершие зовут живых к себе на могилы, когда те слишком долго к ним не приходят.

У Андрея оставалось еще две недели от отпуска. Он, правда, хотел взять их к Новому году. Но теперь ему было не до праздников. Еще неизвестно, доживет ли он до них, если не сможет справиться со своим недугом. Он завтра же напишет заявление. Начальство ему не откажет. Его уважают. Впрочем, это вранье. Никто его на работе не уважает. Ему не откажут единственно потому, что ни один дурак не будет брать отпуск сейчас, мерзкой и дождливой поздней осенью. И если он добровольно хочет поменять свой новогодний отдых на это межсезонье, то кто, скажите, будет ему в этом препятствовать?