Инга Багрова - Нет проблем? Найду!

– Ой, не надо, – тут же заверещало в кустах. – Готов участвовать в откупе!

– О, вот это номер! – изумилась я. – Эй, болезный, стой где стоишь, а лучше – иди к кляче и замри рядом с ней.

Дубинушка поплелся к кобыле и замер, смотря на меня с наивным укором. Но молчал. Речь я ему, кстати, не убирала. Может зря?

– Так, уважаемые, начинаем торги, – оживилась я. – Так что мне тут имеете предложить за избавление от напасти?

– Чего надо? – нашелся голос из кустов.

– Чего есть? – не осталась в долгу я.

– Злато, серебро, каменья, платья царские… – начал невидимый черт.

– Вот, точно царевна, – отмер детина. – Значит надо целовать, а потом будет жена справная. Буду жить в хоромах царских, спать на перинах пуховых, вкушать только с золотых тарелок…

– А как же упыреныш? – простонал Саул.

– Да-а, – снова задумался детина. – Задачка…

– Уй, придурки, прекратите ржать, – разозлилась я. – Видите, сделка у меня тут, а вы своими хохмами мешаете!

– С другой стороны, – неожиданно подал голос детина, – можно же и признать дитенка. Авось сам в младенчестве помрет, а я своих десяток наделаю. Хотя, чахлая она какая-то – могу и поломать, а десяток точно не осилит…

– А-а-а-а…. – застонал Саул и вернулся к уже покачивающейся березке.

– Так, господа представители коренного населения, попрошу не отвлекаться, – заявила я своим потенциальным работодателям. – Амулеты, волшебные вещи есть?

– Есть, – обрадовался черт, – Сапоги-скороходы есть, блюдечко с яблочком есть…

– Гусли есть, – порадовал меня водяной.

– Книги, амулеты, ну, хоть самобранка есть? – спросила я.

– Скатерть, – задумался водяной, – кажись была где-то, если не выменял на что-то. Ты погодь, я проверю.

Водяной исчез, зато подала голос лошадь, вот уж кого я точно не ожидала. Что уж там она вздыхала и фыркала я не поняла, но точно знала того, кто ее поймет.

– Эй, кот облезлый, – позвала я Ервера, – вылезай сюда. Тут лошадь слово сказать желает, а я в ее речах ни бельмеса. И ерофон теряется – видать словарный запас совсем никакой и переводу не поддается.

– А вот ни разу я не облезлый, – обиделся Ервер. – Очень даже с густой и ухоженной шерстью. Просто мокрый.

Ервер на трясущихся лапах поднялся из воды подошел ближе к кобыле.

– Ты что же это, – изумился детина, – кот ученый или просто говорить мастак?

– Просто мастак, – успокоила я аборигена, – он только говорить и научился, а читать и писать так и не смог. Вот и ходит теперь таким мокрым – все со стыда от своего несовершенства.

– Я, вообще-то, могу и не принимать участия в беседе, – задрал нос Ервер. – Сама же просила лошадь разговорить, а теперь еще безграмотным обзываешь!

– Так ты лошадь разговоришь или мы твою неполноценность обсуждать будем? – уточнила я.

Кошак фыркнул и подошел к кобыле. Опять была серия вздохов и фырчания, потом Ервер что-то муркнул и лошадь зафырчала целую трель.

– Говорит, – повернулся ко мне оборотень, – то надо его в деревню возвращать. Лошадь он без спросу увел, сам от работы в поле отлынивает, по хозяйству старикам не помогает, а еще старосте морду набил, потому как тот старался донести до этой оглобли мысль, что Васенка, дочка его и первая красавица в деревне, точно за него не пойдет. И не только потому, что этот умом, рожей и кожей не вышел, а потому как замужем давно, трое детишек по лавкам уже скачет и четвертого ждут. Слушай, Льеррка, а может притопим, все-таки, а? Так разрушений от него меньше и хлопот людям, гм, и не только людям.

– Не надо топить! – возмутился вернувшийся водяной. – Во-первых, скатерку я нашел, а, во-вторых, если уж и топить, то точно не в моем озере! Это же экологическая катастрофа будет! У меня все мальки передохнут. Да что там мальки, даже почтенные щуки не выдержат!

– Так, отлично, скатерка есть, – порадовалась я. – Теперь с черта берем камнями. Давай горсть драгоценных, где-то по паре сантиметров в диаметре.

– Понаехало тут ученых, – забурчал в кустах черт. – И где я тебе буду сантиметры и диаметры искать?

– Так я тебе клыкастого отправлю. Аккурат его горстью и измерим. А если обмануть вздумаешь, то посмотри на его улыбку и подумай, что высшие, в отличие от обычных, всеядны…

Сделать Иванушку овощем я не боялась – он сам отлично справился, а вот ограничить его инициативы стоило. Ничего принципиально нового я делать не собиралась – ставила блоки, ограничивающие свист единственной мысли в строго заданных параметрах. С этого момента для него стало очень важно и почетно вернуться в деревню, принести извинения хозяину лошади, работать, уважать старших, обходить длинной дорогой любых девок. Последнее я поставила тоже из гуманных соображений – такое плодиться не должно!