Константин Малахов - Молния среди леса

Гаринов слушал очень внимательно и лишь согласно кивал.

– Еще я взял с собой несколько катушек пленки и малый набор для проявки, – указал я на чемоданчик.

– По-доброму завидую тебе, американец, – абсолютно по-дружески, сказал мне Юра. – Ладно, собирай технику обратно и садись. Поедем дальше.

Меня немного отпустило: на душе стало легче, лес уже не казался таким страшным. Машина весело урчала, неся нас по лесному коридору.

– Ну что, Митя, познакомился с нашими местами? Дикие животные тут не редкость. Надо просто смотреть в оба, – Юра снова мне подмигнул. – Ты же не собираешься сам гулять в лесу? Надолго кстати в Чернолесье?

– Еще не знаю. Мне надо…осмотреться. И найти ночлег.

– Чего-нибудь придумаем, – неунывающий Юра заложил довольно лихой вираж, и мы с фотоаппаратом съехали к двери.

Машина свернула снова с основной дороги и окружение переменилось. По крайней мере у меня создалось эдакое ощущение смены декораций. Лес вокруг словно увеличился. Или мы уменьшились. Стало гораздо темнее. Сама дорога почти не наблюдалась, большим ориентиром пути была просека, сквозь которую двигался автомобиль. Вся надежда была на Юру и его уверенный вид вселял меня надежду. Хотя, если быть честным, пару раз я ловил себя на мысли– куда же мы все-таки приедем? И еще –как потом отсюда уехать?

Перед взором выплывали все новые и новые пейзажи, комбинации из живой и уже отжившей растительности, которые лес мог генерировать бесконечно. Но вот густота чащи начала таять, впереди на дороге показалась огромная лужа. Юра уверенно переключил скорость, и машина рыча взяла эту преграду, шурша водой под днищем. Лес немного поредел, земля стала более вытоптанной. Деревья скрадывали свет солнца, и я не сразу различил, что вдоль этого пролеска или опушки, находятся дома. Угрюмые деревянные строения были разбросаны без малейшего порядка. Двор ближайшего ко мне дома порос травой, валялись какие-то бревна. Около другой избы забор был почти повален на землю, в сторону дороги, словно частокол в земляной крепости. Ни один огонек не оживлял темные глазницы окон. Где-то резко закричала птица.

От всей этой картины веяло мрачностью и холодом. В литературе я встречал определение «гиблое место» . Наверное, это какая-то заброшенная деревня. Автомобиль дарил чувство личного убежища, возможность немного отгородится от этого неприятного и гнетущего места. Скорее бы его миновать. Картинка за окном начала замедлять свое движение – машина сбавила ход. Опять поломка?

– Ну что Митя, – Юра повернул ко мне голову и как-то хитро улыбнулся, – милости прошу в Чернолесье.

Ну а, с другой стороны, было глупо ожидать увидеть Бродвей. Словно опытный гид, Юра медленно подвез меня к одному из домов, дав сполна насладится окрестностями.

– Давай, Мить, вылазь, – моторный Юра едва остановившись выпрыгнул из машины. – Сейчас тебя пристрою и понесусь дальше. Как говорится: нас ждут великие дела.

Не дожидаясь меня, он зашел в дом. Где-то вдалеке ухнула очередная птица.

Я впервые был в полностью деревянном доме. Его здесь еще называют срубом. Внутри маленькая комнатка, которой бревенчатые стены придавали уют. Из этого помещения еще был выход, завешанный шторой. У стены стояла массивная печь. Весь интерьер жилища, помимо печи, составлял стоящий у окна стол, два простейших, но выглядевших очень добротными табурета. На стене висело несколько фотографий, возле которых, на полке, важно стоял массивный будильник. Около стола Юра разговаривал с мужчиной, суховатым старичком, с густой, но короткой бородой и старым картузом на голове.

– Да вот и он, Игнат Никитыч! – Гаринов указал на меня. – Митя, подходи не тушуйся, все свои. Вот, знакомься – Игнат Никитович, местный староста.

Мужик посмотрел на меня исподлобья, неуверенно кивнул и снова обратил взор к Юре.

– Ты иностранцу угол какой организуй, а мне пора уже, – Юра повернулся ко мне, снова одарив своим коронным подмигиванием. – Давай, Митя, удачи тебе тут. Будет возможность – проведаю. Если что – ищи Егорыча, ну егеря того, что мы встретили. Он не даст тебе тут сгинуть.