Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

Отшатнувшись и резко захлопнув холодильник, Рус вытер рукой со лба моментально проступивший там пот. Ничего себе! Впрочем, чего он ждал? Что ещё можно было увидеть в холодильнике упырей? Странно только, почему он сам на это так реагирует? Ведь эта жуть – пища тех, кем он сам теперь стал! Не мог же он сейчас поедать то, что давала ему на завтрак мама! Человеческая пища ему уже не годилась. При том, что не лезла в него и упырская. Ни той ему еды не надо, ни этой. Только и живёт, что кровью несчастных, попадавшихся ему по ночам, бродячих кошек и собак. Последняя уже не казалась ему такой мерзкой…

Ладно, Алла сама это подаст. А он пока хоть немного к этому подготовится. С такими мыслями Руслан направился прочь из кухни.

–

Ты не могла предупредить? – недовольно проговорил он, распахивая дверь в комнату Аллы.

Она едва успела прикрыться подхваченным ею с кровати покрывалом.

–

Неплохо было бы вначале постучать, Русик, – с укором проговорила она, качая головой и едва заметно улыбаясь. – А сейчас выйти и дать мне одеться.

–

А ты не могла сказать, что в холодильнике это? – отворачиваясь, сердито продолжал Руслан.

–

Во-первых, что бы там ни было, я не знаю, что там, – уже более жёстко проговорила Алла. – У нас этим заведуют Гира и Степан. А во-вторых, я тебе уже сказала, выйди и дай мне одеться!

Последнее прозвучало настолько требовательно, что Руслану ничего не оставалось, как покинуть комнату, закрыв за собой дверь.

Вернувшись в гостиную и усевшись на диван, Руслан взял в руки лежавший рядом на полу пульт и включил телевизор. Найдя канал, по которому показывали какие-то клипы, он откинул голову на мягкую спинку дивана и закрыл глаза. Почему-то захотелось спать. Последние дни его вообще что-то стала одолевать какая-то непонятная, – он уже успел отвыкнуть от такого ощущения, – сонливость. Наверное, просто пора было подкрепиться кровью. Хотя бы собачьей или кошачьей, о человеческой Руслан не хотел даже думать. Он бы и животных рад был не изводить, да только в его теперешнем положении это было невозможно.

Наконец, в гостиную бесшумно вошла Алла. Руслан моментально её почувствовал.

–

Ты уже готова? – лениво спросил он, открывая глаза и поднимаясь ей навстречу.

–

Долго ли, – улыбнувшись одними краешками губ, отвечала она. – Сейчас я пожевать принесу, и можем начинать.

–

Пожевать?! Мертвечинки из холодильника?! – Руслана ошарашило, как запросто об этом Алла говорила. Хотя было и странно дать от неё чего-то другого.

–

Мы ведь другого не едим, – пожала плечами Алла, направляясь на кухню.

Вместе с чашкой с мертвечиной, которую через пару минут Алла внесла в гостиную и поставила перед Русом на стол, в комнату за ней шлейфом вплыл тяжёлый, слегка сладковатый запах разлагающейся мёртвой плоти, сразу начав заполнять собой всё её пространство. Не обращая на тот «аромат» ни малейшего внимания, хотя, скорее, он был ей даже приятен или хотя бы привычен, – это было понятно по довольно беззаботному выражению на её лице, – она тут же стала расставлять на столе принесённые одновременно с «угощением» тарелки и раскладывать по ним бросающие в дрожь вонючие куски. Увидев это и услышав расползавшуюся по комнате отвратительную вонь, Руслан еле смог сдержать тошноту. Спешно отвернувшись, он резко вскочил с дивана и нервозной походкой подошёл к двери на балкон.

–

Меня поначалу тоже от свежатины жуть как воротило, – с усмешкой посмотрела ему вслед Алла. – Да только деваться было некуда. Пришлось привыкать. Это похоже на то, как дети едят овсяную кашу. Мерзко, противно, но надо.

Ничего не ответив, Рус, уже унимая тошноту, тяжело вздохнул. В голову назойливо полезли воспоминания о том, как недавно ему пришлось эту мерзость есть. Вот уж чего бы ему точно на фоне таких отвратительных воспоминаний на ум не пришло, так это сравнивать мертвечину с овсянкой!

Едва сумев подавить своё отвращение, через пару минут он всё-таки смог заставить себя улыбнуться и уже спокойнее посмотреть на Аллу. А ещё через минуту, вернувшись к столу, попробовал вести себя, как ни в чём ни бывало.

–

А ты ещё дольше меня втягиваешься, – продолжала Алла. – И к еде нашей не привыкаешь, да и во всём остальном другим не становишься. Чего стоит только то, что ты крови ещё не напился!

–

А я и не собираюсь упырём становиться.