Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

В этот день Крокодиловна была почему-то с самого утра очень хмурой. Подождав с недовольной миной, пока ученики разойдутся по своим местам, она сквозь зубы процедила им своё обычное «Здравствуйте» и сходу вызвала к доске Руслана:

–

Штормов, к доске! Докажи нам заданную на дом теорему.

Вот блин! Опять ей нужен мальчик для битья. С такими мыслями Руслан нехотя поднялся из-за парты. Идя к доске, он стал мысленно перебирать «пути отхода», включая и вариант применения недавно появившейся у него способности наводить на людей морок. Ведь теорему-то, заданную на сегодня, он не учил! Как не потрудился узнать и подготовить и по другим предметам домашку на сегодня. Он и в школу-то сегодня пошёл только из-за того, что нужно было присмотреть за Ольгой!

–

Быстрее, Штормов, быстрее! Что ты идёшь так медленно, не проснулся, что ли, ещё? – голос «любимой» училки стал ещё раздражённее. Так что было ясно, выучи он даже на «пять» это долбаную теорему, выше трояка ему сегодня всё равно бы не светило.

И тут Руслан начал заводиться. Какого лешего он вообще терпит все её придирки? Все её срывы на нём её же, видите ли, плохого настроения? А не отыграться ли ему сейчас? Тоже ведь настроение ни к чёрту! А что? Хоть немного так развеяться!

Развернувшись у доски, Руслан поймал на себе заинтересованный взгляд Аллы. Та, видно, догадалась о том, что творилось в голове у её, – она по-прежнему надеялась, что могла его так называть, – парня и с интересом ждала, что из этого получится.

Руслана же, похоже, уже «понесло».

–

Анфиса Вениаминовна, – пробормотал он нарочито жалобным голоском, – я это…

По классу поползли смешки. Все, конечно же, зная характер Руслана, вмиг сообразили, что Штормов «валяет Ваньку», и теперь настраивались на просмотр небольшой комедии.

–

Что «это»? – Крокодиловна посмотрела на Руслана с недовольным недоумением.

–

Можно выйти? – следующий вопрос Штормова оказался неожидан.

–

То есть как это – «выйти»? – она посмотрела на Руслана поверх очков вмиг расширившимися от удивления глазами. – Штормов! Выйди к доске и доказывай теорему!

Последние слова она проговорила уже более резким голосом.

–

Да не буду я! – Руслан вызывающе засунул руки в карманы брюк.

–

Ладно! – на удивление легко вдруг согласилась Крокодиловна. – Садись! Я ставлю тебе «два»!

–

Да Вы что! – Руслан посмотрел на учительницу такими испуганными глазами, словно увидел в классе по меньшей мере динозавра. – Анфиса Вениаминовна, вы разве забыли? У меня же от двоек иммунитет!

По классу послышалось ещё больше смешков

–

То есть? – снова посмотрев на Руслана поверх очков, с ещё большим удивлением спросила математичка. – Ты это о чём?

Весь класс в ожидании развязки замер. А Руслан продолжал:

–

Мне нельзя ставит двойки! Иначе Вы рискуете превратиться в козу!

И тут никто из находившихся в классе одноклассников Руслана не сдержался. Потому что услышать такое, да ещё увидеть, каким моментально стало лицо их «дражайшей» учительницы математики, – ради одного этого в тот день стоило прийти в школу.

Анфиса же Крокодиловна от возмущения и негодования сразу даже не нашла подходящих слов. И только немного отдышавшись, раскрасневшись при этом, как помидор, выдала Руслану на ещё более повышенных тонах:

–

Боюсь, Штормов, одной двойкой ты у меня сегодня не отделаешься! Я после этого же урока потребую от твоего классного руководителя вызвать в школу твоих родителей!

–

Не ставьте! Умоляю Вас! – казалось, Руслан был готов зарыдать. – Вы ведь и вправду станете козой!

Но Крокодиловна же уже выводила в журнале жирную и такую приятную ей двойку.

–

О-о! Что Вы наделали! – театрально схватил себя за голову Руслан. – Что теперь мы скажем классу, у которого Вы ведёте следующий урок?!

Преподаватель, наконец, потеряла терпение. Резко вскочив со стула, который к грохотом упал сзади неё на пол, Анфиса Вениаминовна посмотрела на Руслана с большим негодованием. Никто в классе не сомневался, что с её губ вот-вот сорвётся гневная тирада в адрес последнего, и то, что они услышали в следующий миг, повергло всех в шок!

–

Ме-е-е! Ме-е-е! – из уст математички по кабинету разнеслось самое настоящее козье меканье! – Ме-е-е! Ме-е-е! Ме-е-е!

По лицу же её было видно, что творилось в те мгновения у неё на душе. Выражение негодования на нём быстро сменилось испугом и злостью.