Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

В следующее мгновение Амира проделала над затихшим Повелителем упырей какой-то из только что ставших ей известными, благодаря появившемуся у неё на шее амулету, магических пассов руками. Это был даже не пасс, а едва заметное со стороны движение, точнее сказать, подёргивание одними только пальцами единственно правой руки, после которого невыносимо жарко и нестерпимо ярко пылающий хлыст Убыра тут же оказался у неё в ладони. Видимо, из-за того, что сейчас им обладала именно она, он абсолютно девушку не обжигал и не ослеплял, и в следующий миг она легко смогла окинуть своё новое и такое грозное оружие оценивающим взглядом, после чего поудобнее устроить в руке. Конец изогнувшейся в те мгновения почти что петлёй огненной плети при этом оказался на мощной, пробитой серебряным колом груди своего бывшего хозяина, мгновенно прожигая под собой одежду, кожу, и на глазах выжигая страшную глубокую борозду в его плоти. Увидев это, Амира усмехнулась.

–

Так ты говоришь, ею запросто можно убить любого из твоих рабов? – сквозь зубы процедила она, отходя от беспомощно лежавшего перед ней громадного тела на несколько шагов. – А ведь ты говорил ещё и о том, что твои рабы тебе же и подобны! Понимаешь, о чём я?

Проговорив последнее, Амира повернулась к Убыру, замахнулась и изо всей силы, которой, надо сказать, с появлением у неё на шее бриллиантовой слезы в её руках неимоверно прибавилось, хлестнула раскалённым хлыстом бывшего владельца последнего. Удар пришёлся по груди, и в тот же миг то, что ещё оставалось на ней от красивой одежды Повелителя упырей, изорванной торчавшим между рёбер почерневшим колом и нещадно прожжённой только что лежавшим возле последнего раскалённым концом страшной, пышущей жаром плети, попав под новое испепеляющее касание последней, теперь вспыхнуло ярко-жёлтым и немного синеватым пламенем, ещё сильнее обжигая и обнажая смуглое тело Убыра. А на его, уже и так кошмарно обожжённой коже вмиг появился ещё один, намного больше ужасающий своим видом, выжженный, а местами ещё даже горевший, похожий на овраг дымящийся рубец, который стал особенно хорошо виден, едва только юная мстительница потянула своё новое грозное оружие на себя. Потянула, чтобы всего через пару мгновений обрушить его на властелина упырей в следующем, таком же сильном и хлёстком, ударе. А потом в следующем…

В подземелье невыносимо запахло горелой плотью. Обжигающие удары посыпались на Повелителя охотящейся за кровью людей нечисти один за другим, он же по-прежнему оставался неподвижен. Языки пламени, живо объявшего всё его массивное туловище, голову, руки, ноги, с каждым из продолжавшихся ударов Амиры становились всё жарче и жарче, и очень скоро вся кожа на теле сильнейшего упыря превратилась в сплошь обугленную, изрытую бороздами от ударов раскалённого хлыста поверхность.

–

Вот тебе! Вот! Вот! За маму! – всё никак не могла успокоиться Амира, и только пронёсшееся в её голове молнией в одно из следующих мгновений воспоминание о том, что ещё не был наказан непосредственный виновник её горя, помогло ей с собой справиться и остановиться.

Перестав стегать плетью Убыра, Амира вытерла со лба пот рукавом. Лежавшее перед ней безжизненное тело хозяина подземелья уже было насквозь пронизано нестерпимо жарким пламенем. Огненная плеть Повелителя Упырей могла, видно, сжечь что угодно.

–

Ну вот, – удовлетворённо проговорила девушка-мстительница себе под нос, – теперь можно и к Степану. А заодно и у Русика поинтересоваться, как это он надумал выдать меня этим гадам.

Едва заметно пошевелив пальцами державшей грозную огненную плеть руки, почти так же, как и тогда, когда девушка велела раскалённому хлысту оказаться у неё в ладони, Амира приказала своему новому оружию исчезнуть. Ещё раз осмотревшись по сторонам, она уверенно шагнула к тому месту в стене, из которого совсем недавно, придя в подземелье Убыра со Степаном, там и появилась.

19. В УШИЦЕ

Когда самый первый идущий до до Ушицы автобус домчал, наконец, Руслана и Ольгу до деревенской остановки, утро было в самом разгаре. На траве весело поблёскивали, не успев ещё испариться, капельки утренней росы, то там, то здесь, отчаянно горланили петухи, на деревьях же вразнобой, словно пытаясь их перекричать, громко шумели, чирикая, большие стаи воробьёв. Брехали собаки, словно восхваляя разгонявшие утреннюю свежесть солнечные лучи, в которых им самим было здорово нежиться. Откуда-то с противоположного края деревни доносилось мычание уже выгнанных на выпас коров, среди которого то и дело задорно вклинивалось весёлое щёлканье кнута направлявшего движение бурёнок пастуха.