Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

Увы, – вздохнул Убыр, – среди последних чаще попадались такие, кто даже после такого физического перерождения ни за что не соглашался мне покориться, предпочитая смерть, и с такими я легко и безо всяких сожалений расставался. Впрочем, было много и таких, кто совершенно без сомнений со мной оставался, и благодаря им уже через пол-века, не более, после появления у меня Степана других в этих землях развелось столько, что здешние кровавые впали в почти безудержную панику.

Но потом, – голос Повелителя упырей звучал в тишине подземелья гулко, – самые смелые и умные из них стали пытаться мне противостоять. Подумать только, они даже стали собирать сведения о том, как можно было мне и моим рабам сопротивляться! Более того, совсем скоро люди тоже начали за нами охотиться!

Лицо Убыра помрачнело. Вздохнув, он снова на какое-то время замолчал. Видно, ему было нелегко обо всём этом вспоминать.

Дошло до того, что сопротивлявшиеся нам кровавые стали объединяться. На Руси было создано так называемое монашеское братство по очищению земель русских от упырей, – при последних словах голос Убыра стал похож на рычание зверя. – Вот уж кто доставил мне такую кучу хлопот, что…

Не договорив, Убыр снова замолчал, словно собираясь с силами для дальнейшего повествования. Впрочем, всего через несколько мгновений он продолжал:

Казалось бы, что они могли, простые кровавые? Но нет! Скольких рабов я из-за них не досчитался!

И всё бы ничего, – хозяин подземелья скрипнул зубами, – да только однажды этим «братьям» удалось захватить и меня!

При последних его словах Амира увидела, как лицо упырского Повелителя исказилось злобой.

К тому времени в борьбе с нами они уже успели порядком поднатореть. Это стало ясно из того, что монахи те всё-таки нашли какое-то очень сильное заклятие, которое смогло меня на какое-то время полностью обездвижить. Что стало почти что их победой.

Это случилось в конце XVIII века по вашему, кровавых, летоисчислению. На Руси тогда уже вовсю свирепствовало, иначе и не скажешь, упомянутое монашеское братство. В ту роковую ночь мне довелось здесь, в этом огромном городе кровавых-русичей, в одной из общин моих рабов, учинять расправу, – чересчур уж много стал о себе думать их предводитель. И, надо же было такому случиться, как раз в эту ночь на подземелье только что обезглавленной мной общины напало сборище тех самых монахов! В общем, как я уже сказал, у них тогда получилось меня, как это сейчас говорят среди кровавых, вырубить. А потом… Потом, видно, поняв, что я не из рядовых членов той общины, а может даже как-то догадавшись, кто я такой на самом деле, они не стали вбивать мне в сердце, как остальным попавшимся к ним тогда в руки другим, простой серебряный кол. Как не стали ни отсекать головы, ни предавать огню. Вместо этого они отвезли меня в специально приготовленное ими для расправ над непростыми другими место и, собрав туда самых сильных своих ведунов, – об этом я узнал спустя века, как и о том, что они тогда и в самом деле подозревали, кто я такой, – провели надо мной мощный убийственный обряд, окончанием которого оказалось вбивание мне в грудь серебряного кола, заговорённого особыми заклинаниями, и закапывание меня в землю.

Мне посчастливилось, что они проделали тогда со мной последнее. Так, видно, было в том обряде положено. Это и стало их просчётом. Для меня же оказалось неслыханным везением, ведь они запросто могли надумать меня сжечь! Как, наверняка, сделали со всеми остальными другими, кого «накрыли» в ту ночь в подземелье их общины вместе со мной, ведь к тому времени они уже вовсю творили такое с моими подданными, кому не посчастливилось к ним попасться. Видно, те из «братьев», что придумали для меня тот обряд, боялись, как бы я не возродился из пепла! – Убыр зло засмеялся. – Подземелье же, причём, любое, даже когда я просто зарыт в землю, как это случилось в ту чёрную ночь, для меня издревле было всё равно, что для рыбы вода. И я уцелел. Спустя где-то век, не меньше, я пришёл в земле в себя и, собравшись с силами, смог, хоть и с трудом, добраться до одного из своих, расположенных поблизости, подземелий, где, ещё немного отлежавшись, начал пробовать вытащить из груди ужасный и мерзкий кол одолевших меня тогда монахов.

Проговорив последнее, Убыр посмотрел на Амиру и покачал головой:

Начал пробовать, и спустя какое-то время… Спустя какое-то время я с ужасом понял, что вытащить его мне было не по силам.

Не по силам? – шёпотом переспросила Амира, и сама не понимая, зачем переспрашивала.