Роман Воликов: Тень правителей

– Левон?! Да он потащил меня в койку, едва ты заснул на кухне. Хорош друг!

– Ну, он мужчина кавказский, а ты – блондинка. И потом мы все были пьяны.

– Пьянство феминистки ещё не повод трахать её при всём честном народе. Настоящие горские мужчины читают даме стихи и дарят Шато Руставели.

– Шота.

– Что?! – Ребекка застыла. Юнга сполз обратно на ковёр и тоже замер.

– Шота Руставели. Это имя грузинского поэта, а не название вина.

– Ты безразличный человек, – сказала Ребекка, – Закрылся в своей начитанности, как в колбе. Положи деньги на тумбочку и уходи.

– Уже положил. Ты вовремя написала, я завтра улетаю на Сахалин.

– Семь футов под килем, рыбачок! Надеюсь, в следующей жизни ты не будешь иудой…

_____/////_____/////_______

Рыбопромышленник приехал в гостиницу в семь утра. Пока Павел принимал душ и одевался, он по-хозяйски устроился на стуле возле окна и весело щебетал по телефону с женой.

– Кончай бодягу. Поехали грузить, трудоголик, – хриплым голосом сказал Павел.

– Ох, не любишь ты меня, Паша… Всё, родная, до вечера. Москва призывает!

Всю ночь валил снег. Одинокие прохожие пробирались почти по грудь в сугробах, машины едва ползли, отчаянно сигналя.

Павел грязно выругался: «… ещё и самолеты не летают!»

– За что ты меня так ненавидишь?! – тон рыбопромышленника стал угрожающе серьёзным.

– У меня нет причин любить тебя, – буркнул Павел.

Оставшуюся дорогу до склада ехали молча, стараясь не смотреть друг на друга.

Потом была обычная круговерть отправки продукции, ахи и вздохи бухгалтерши, покрываемое наличными недовольство грузчиков, кран, сломавшийся некстати и починённый семиэтажными матюгами, могильный холод склада, засевший в печёнках табачный дым, истерика дамы-технолога, когда Павел отбраковывал контейнеры с икрой, смех и плоские анекдоты, таджик на электрокаре, яростно пробивающий снеговую полосу. Через семь часов спектакль подошёл к долгожданному финишу. Недостача была чудовищная, как и в прежние годы.

– Пиши долговую расписку и закладную на квартиру, – устало сказал Павел.

– Закладную писать не буду, – Рыбопромышленник угрюмо смотрел на Павла. – У меня дети малые.

– Пиши, – равнодушно повторил Павел. – Сам прекрасно знаешь, никто твоих детей не выселит, закон не позволяет. Это так, фуфлыжка, для успокоения московских инвесторов.

Рыбопромышленник поставил на стол бутылку водки:

– Пить будешь?

– Ты забыл. Я не пью.

– А я пью! – Рыбопромышленник залпом осушил стакан. – Достало тебя, видно, смотрящим работать?

– Не твое собачье дело! – сказал Павел.

– Жалко мне тебя, Паша. Чего тебя на наш остров занесло?!

– А мне тебя не жалко. Живешь как урод и помрёшь под забором.

– Я живу своей жизнью, – сказал рыбопромышленник. – А ты – чужой. Лаешься, как шавка, по указке московских хозяев, а сделать ничего не можешь. А я рыбку ловлю, жену люблю, детишек воспитываю, своих рабов-рыбаков в узде держу, чтобы не чудили лишнего. Говоря твоим вычурным языком, живу в симбиозе с природой.

– Растрачиваю чужие деньги, взятые под стопудовое купеческое слово, – продолжил Павел. – Замечательный симбиоз. И главное, честный.

Первая бутылка опустела, рыбопромышленник поставил на стол вторую.

– Дают – бери. Бьют – беги. Хотя нам, островным, бежать некуда. Мы и так на краю света. Зачем вам в Москве эти деньги? Пропьёте, на блядей спустите, в какой-нибудь форекс просрёте. Ни себе, ни людям, ей-богу! Дайте мне кредит на двадцать лет, здесь город-сад будет.

– Только не лечи меня! Маяковский доморощенный! Я сюда двадцать лет не налетаюсь. Примат производства не актуален в наше время. Балом верховодит фондовый индекс, обручённый с капитализацией процентов.

– Сам ты примат! Доиграетесь до того, что виртуальные пирожки жрать начнёте вместо хлеба. Приехал бы ты хоть раз ко мне Север – какие закаты там и какие задушевные разговоры под костерок можно вести!

– Послушай, Сутулый! – сказал Павел. Сутулый, как ни смешно, была фамилия рыбопромышленника. – Я не любитель задушевных разговоров и послан сюда не для того, чтобы изучать местные достопримечательности. Поверь, я видел места куда интереснее и, надеюсь, ещё увижу. Хвали Аллаха, что мне с московскими инвесторами детей не крестить, иначе я твою шайку-лейку мигом прикрыл бы.

– Расскажу тебе тайну, которую ты и так знаешь. Твои хозяева отличаются патологической жадностью и такой же ленью. Им хочется иметь сверхдоходы, не отрывая задницы от кресла в уютном кабинете. Я им по-простому, по-рыбацки это обещаю, обещания не выполняю, и на следующий год снова обещаю, что будет полное счастье. И воронка всё углубляется и углубляется. И так будет, пока хоть какая-то рыба вдоль нашего острова идёт. Да и когда закончит идти, я ещё лет пять буду сказочки про скорое пришествие горбуши рассказывать.