Татьяна Купер - РУССКАЯ ЖЕНА

Моя последняя баталия с отцом произошла, когда я сообщила ему о своей беременности. Хотя в 80-х годах общественная мораль еще не поддерживала матерей-одиночек, для меня это уже не имело никакого значения. Одни осуждали этотпоступок, другие восхищались и поздравляли. Среди осуждающих был и мой отец. Мне хотелось, чтобы весь мир радовался вместе со мной, и поддерживал меня в этом решении. Когда же я сообщила ему эту радостную новость по телефону, он не только не выразил радости или восторга, но его реакция была крайне циничной: «А ты хоть знаешь от кого?», а затем последовала лекция на тему: «Если ты рассчитывала на мою помощь, то должна была со мной посоветоваться – рожать тебе или нет». Я повесила трубку и закрыла лицо руками…

Затем он прикатил со своей женой в Киев. Самое интересное, что он никогда не разрешал мне приезжать в Москву, но приезжая в наш дом, всегда вёл себя, как полновластный хозяин. Две женщины – его мать и дочь – любили его такой беззаветной любовью, которая не позволяла им поставить его на место. Я была на пятом месяце беременности, и ребенок уже шевелился, но отец опять окатил меня холодным презрением, всем своим видом показывая, что он не одобряет моего гнусного поступка. Его жена Юля вообще проявила полное безразличие и всё время молчала. Я знала, что она вот уже много лет хотела иметь ребёнка, но у них что-то не получалось.

Обстановка в доме, как всегда, была напряженной, и я чувствовала, что папа готов был взорваться в любую минуту. Вскоре был найден подходящий предлог. Юля заметила, что бабушка помогала мне со стиркой, и тут же сообщила об этом папе – нужные кнопки сработали, и вот уже папа, полный гнева и негодования, срамит опозорившую его дочь! Все началось с маленького вступления: “Тебе не стыдно, что бабушка стирает твое нижнее белье?”, и закончилось привычным оскорблением: “Посмотри на себя! Только проститутки рожают без мужей!”.

Уже давно я поняла всю тщетность каких-либо оправданий или доказательств. Поэтому, почувствовав такое знакомое, обжигающее душу унижение, я молча вышла из квартиры, решив пожить недельку у матери. Когда они уехали в Москву, и я вернулась домой, бабушка начала оправдываться – она не хотела этой демонстративной стиркой спровоцировать папу. В это трудно было поверить, потому что все скандалы обычно начинались с бабушкиной подачи. Но всё же это было последней провокацией, и с рождением моего сына всё изменилось.

Странным образом, мой маленький сын, это маленькое чудо, подаренное мне жизнью и зачатое в День Святого Валентина, впервые за всю историю объединил всю нашу семью. Он принес с собой столько восторга, радости и смеха, что это смягчило наши сердца, и отношения в семье уже не были такими ненавистными или напряженными. Теперь мы могли оставить наши распри позади и сосредоточиться на любви и заботе о маленьком Викторе.

Даже папа немного смягчился, когда получил фотографии новорожденного, высланные бабушкой. Он приехал в очередную командировку в Киев, когда Вите было семь месяцев, и был в полном восторге от внука. И хотя он продолжал смотреть на меня как на «никудышнее» и «непутёвое» существо, он всё же признал: «Это единственно правильное решение, которое ты сделала в своей жизни!». Но даже это крохотное существо не смогло до конца растопить папино холодное сердце. Нет, он действительно немного смягчился, но я бы сказала, что растопилось только пару сантиметров двухтонной ледяной глыбы, а всё остальное осталось по-прежнему.

Прошел год. Виктор позвонил, когда моему сыну было девять месяцев. Я согласилась встретиться – мною двигало обычное любопытство и устоявшаяся привычка никогда ему не отказывать. Впервые он пригласил меня к себе домой, что показалось мне крайне удивительным. Его жена с дочкой были в отпуске, но, тем не менее, он не побоялся, что соседи могут увидеть его с другой женщиной, – как будто ему было уже всё равно.

Мы лежали в постели, когда он повернулся ко мне и спросил: “Ты меня еще любишь?”. Этот мужчина жил с другой женщиной, но по-прежнему терзался, и вот уже девять лет задавал мне один и тот же вопрос. Я удивленно посмотрела на него и честно ответила: “Я не знаю, Виктор. Ты сделал всё возможное, чтобы я тебя забыла. И я забыла. Ты не хотел, чтобы я тебя ждала, и я больше не жду”. Затем он спросил: “А как ты назвала сына?” – “Виктор“. Он изменился в лице и с любопытством спросил: “Скажи честно, это мой сын?” И я опять честно ответила: “Нет, не твой”. И добавила: “Даже если бы он был твой, я бы тебе всё равно об этом не сказала”. Он задумчиво согласился: “Я знаю…”