Михаил Позняк - Кружок веселого волшебства

– Для меня как раз есть, – неожиданно возразила тихая Лена, обычно прятавшаяся в тени старшей сестры, – Я хочу стать уверенной в себе красавицей. Пусть при этом и ведьмой. А то я вечно что ни скажу – никто будто и не слышит.

– Точно, как Маргарита! – поддержала сестру Таня.

Девушки недавно прочитали Булгакова, и история показалась им очень романтичной.

– Ага, прямиком на бал Сатаны, со всяким отребьем танцевать. Вершина жизненных устремлений.

– Я тоже хочу… – нерешительно начал Эдик.

– С Сатаной плясать??? – изумился Ринат. – Не ожидал от тебя такого.

– Нет, я хочу узнать ответы на все интересные мне вопросы. А как их узнаешь, если одни свидетели событий давно умерли, а другие записали все неправильно? Вот буду фильм исторический снимать…

– И кто же тебе ответит?

– А вот те, кто умерли – те и ответят! Они врать не станут! – убежденно заявил Эдик.

– Очень спорно, между прочим, – усмехнулся Серега, – При жизни врали напропалую, а тут вдруг исправились. Может наоборот, поглумятся только над тобой.

– А я для себя тут вообще ничего не вижу, – сказал Ринат. – Мне, как врачу, интересно было бы знахарство какое-нибудь, как больных безнадежных спасать. А в книге скорее наоборот, как здоровых больными сделать.

– Ну, как хирург, ты похож наверно на ликантропа, – предположил Эдик.

– Да ни фига, – снова вступил в разговор Гарик, – волком Серега должен быть, ему сама судьба так определила.

– Да мало кого как зовут, – отмахнулся Серега, – Зачем мне оно? От такого волка – никакого толка.

– Есть толк. Ты же самбо увлекаешься. Вот и станешь быстрым, ловким и сильным как волк. И никто тебя не победит.

– Ну, если только самбо. Тогда согласен, есть толк. А Ринат тогда кто?

– А Ринат – врач. То есть, кровь, кишки, потроха, – продолжил Гарик, – отличный вампир получится. Людей насквозь видеть будет.

– Ну ни хрена себе, татарский вампир Ринат Хайруллин! – возмутился Ринат, – Только потому и соглашаюсь, что у вас все равно ни хрена не получится.

– Ну, короче так. Открываю занятия кружка веселого волшебства. Руководителем и главным повелителем демонов назначаю себя! – завершил дискуссию Гарик.

– Когда начнем? – деловым тоном спросил тут же Эдик.

– Сейчас прочитаем еще раз что нам нужно для опытов, потом все это надо будет где-то раздобыть, – зашелестел страницами Гарик, – Свечи… не проблема, кровь… ээээ… Ринат?

– Что – Ринат? Думаешь, кровь, кишки и что ты там себе представил, вот так свободно где-то лежат, любой студент подошел да взял не спрашивая? Кстати, там так и написано, что кровь человеческая?

– Там нужна человеческая кровь??? – происходящее стало казаться девушкам уже не столь романтичным.

– Не, просто кровь. Без уточнений, – успокоил Гарик, – Завтра кто-нибудь, поезжайте на Птичий рынок и купите каких-нибудь крыс, что ли.

– Жалко бедных крысок, – протянула Таня.

– А вы все равно их резать не умеете. А вот Ринат умеет, правду говорю?

– Умею, конечно, – поморщился Ринат, – Было бы ради чего…

– Позвольте уточнить один нюанс, – подал голос Серега, – А где мы все это будем делать? В квартире твоей? Или во дворе, на радость прохожим?

– А вон там, – Гарик ткнул пальцем за окно, – Отличное место. И рядом, и не помешает никто.

Все подошли к окну и уставились на открывшийся пейзаж. День уже клонился к вечеру, и косые солнечные лучи мягко освещали громаду Воспитательного дома, Солянку, начало Яузского бульвара справа, оба Устьинских моста слева и выбитые окна выселенного райончика прямо перед ними.

– Это в Кошелях, что ли? – уточнил Серега.

– Ага. Там выселили всех давно, дома под снос. Только не спешат что-то сносить.

Старинный московский район Кошели был невелик, располагался при впадении Яузы в Москву-реку и ограничивался треугольником из Яузской улицы, Устьинского проезда и самой реки Яузы. Когда-то в старые времена на Яузе стояли водяные мельницы, и название связывали то ли с благосостоянием мельников, то ли с особенностью мукомольного производства. А может и просто с сетью-кошелем для ловли рыбы. Со временем райончик прирос церквушками, фабрикой Носенкова с водокачкой. Какое-то время здесь жил известный своим коньяком фабрикант Шустов. Но к концу XX века дома обветшали, и московские власти привычно распорядились расселить людей в новые районы, а дома снести. Но как-то затянулось, и район долго стоял в печальном заброшенном виде.

– А там точно никого нет? – с опаской спросила Таня, внимательно оглядывая старые дома.