Александр Харыбин - Пятый всадник

Цепко схватив двумя своими огромными клешнями мою руку, и при этом потрясая ее продолжительное время, адвокат слегка подтолкнул меня к креслу за столом. Я сел, постаравшись принять как можно более непринужденную и уверенную позу.

– Ну, Олег Николаевич. Как там сейчас в Москве? – обратился он ко мне, все также широко улыбаясь.

– Да что в Москве? Все по-прежнему. Ничего хорошего.

– Поэтому решили сюда перебраться? Ну и правильно. Все, что требуется, я уже подготовил. Вам осталось проверить и расписаться, – Адвокат встал и достал со стеллажа толстую папку.

Больше всего я опасался, как бы он не задал вопрос: «А как дела у Сергея Александровича?». Он мог не знать о гибели Профессора. И я мог только гадать о том, как эта информация могла бы сейчас отразиться на передаче собственности. Разумеется, на подобный вопрос можно было бы ответить, что дела у того идут хорошо. А если это – провокация? Вдруг он в курсе ситуации, но захочет меня подловить? Решил, что если он это спросит, то скажу, что в последнее время с Профессором не контактировал.

– Олег Николаевич, а можно ваши документы? – спросил Адвокат. Я даже вздрогнул за секунду до того, как мой собеседник закончил фразу, ожидая вопроса о Профессоре.

Господи, всего лишь документы. Я с облегчением раскрыл сумку и достал оттуда паспорт. Разумеется, не тезкин. Адвокат внимательно его перелистал. Лицо его постепенно стало принимать удивленное выражение.

– Олег Николаевич, я что-то не пойму – а как вы, вообще, въехали в Италию. В паспорте нет ни визы, ни штампа.

К этому вопросу я был готов. И ответ был продуман заранее.

– Сергей Александрович попросил меня на всякий случай вылететь инкогнито по чужому паспорту. В целях безопасности. Он сказал, что вы решите все вопросы.

Тут я не кривил душой. В инструкциях Профессора этот пункт обговаривался. Похоже, он предвидел ситуацию.

Адвокат еще раз перелистал паспорт, потом попросил тот, по которому я въехал. Я передал тезкин. Он сравнил фотографии на обоих, несколько раз бросая при этом взгляды на мою физиономию.

– Похож, – хмыкнул он, передавая мне оба документа.

Конечно, похож – кто бы сомневался. На обоих паспортах были мои фотографии. Правда, на одном – с бородой и короткой стрижкой, а на другом – наоборот.

– Десять тысяч евро, – сказал он.

– Что-что? – не понял я.

– Десять тысяч евро и я все улажу за неделю, – уточнил Адвокат.

Вот проходимец – подумал я. Десять тысяч я считал довольно приличными деньгами, но выхода не было. В моем положении он мог бы запросить и двадцатку.

– Идет, – ответил я, хотя так и подмывало начать торговаться.

Затем он пододвинул ко мне папку с документами, попросив внимательно проверить правильность заполнения. Ошибок я не нашел и принялся подписывать в тех местах, которые он указывал. Наконец, все было закончено. Он встал с кресла, как бы давая понять, чтобы я больше не отнимал у него драгоценное время. Но, пожимая руку, улыбался так же приветливо, как и при встрече, демонстрируя все свои тридцать два ослепительно белых зуба.

Выйдя на улицу, позвонил управляющему профессорского домика, номер телефона которого также был в инструкциях. К счастью, Фабрицио, как его звали, неплохо говорил по-английски и имел отличную дикцию, слова произносил, как по учебнику и давал мне время на осознание их значения. Я сумел объяснить – кто я такой, и, судя по всему, он понял. Договорились встретиться на вокзале в Пистойе. Что такое Пистойя, и где она находится, я не знал. Пришлось спрашивать у Фабрицио.

До железнодорожного вокзала Флоренции доехал на такси, до Пистойи – на электричке. Машину Фабрицио довольно быстро нашел на площади перед вокзалом. Управляющим профессорского дома оказался худощавый парень, лет на пять младше меня. На вид он был каким-то скользким. Люди подобного типа никогда не внушали мне особого доверия. И уж, тем более, я поостерегся бы отдавать на их попечение финансовые вопросы.

Решил, что про себя буду называть его Управдомом. При моем приближении он выскочил и с некоторой суетливостью бросился помогать запихивать мою не слишком большую и тяжелую сумку в багажник. Ехали недолго. Уже через пять минут город, как таковой, закончился, и начались типичные сельские пейзажи. Затем дорога начала петлять, поднимаясь круто в гору. Наконец, выехали на то, что и дорогой-то можно было назвать только с очень большой натяжкой. Машина метров двести плелась со скоростью пешехода, переваливаясь с боку на бок на торчащих из земли крупных камнях. Потом дорога резко свернула влево и немного улучшилась. Слева прямо к этой грунтовке примыкал крутой склон горы, справа – резкий и глубокий обрыв. Мы проехали еще пару сотен метров и остановились там, где обочина расширялась, образуя небольшую площадку. На площадке уже стоял микроавтобус с немецкими номерами. Справа внизу я увидел посеревшую от времени черепицу крыши дома.