Александр Харыбин - Пятый всадник

Кажется, задумавшись, я пропустил что-то важное, так как все сидящие за столом в каюте, включая только что вернувшегося Германа, встали и в упор стали на меня смотреть. Профессор красноречивым движением глаз и бровей дал понять, что мне также следует встать.

– Готов ли ты принять посвящение второй ступени? – обратился ко мне Командор.

– Да. Готов, – ответил я. И вдруг с этого момента все мое волнение исчезло. Да и чего мне, собственно, терять? Я ведь должен был умереть еще четыре года назад. А раз остался в живых, то, может, как раз именно для того, что сейчас и происходит. Я поднял глаза и совершенно спокойно встретил взгляд Командора. У того в вытянутой в мою сторону руке появился блестящий круглый, похоже, серебряный, предмет с изображением, в котором, приглядевшись, узнал трех переплетенных змей. Таких же, как на столике в квартире Профессора.

– Я, Командор Ордена Змееносца, в присутствии трех посвященных второй ступени…, – о, Господи, как в масоны принимают. А что это за бред – «Орден Змееносца». Ребята, похоже, начитались эзотерической литературы и теперь играют в масонские игры. Шевельнулось опасение, что одними словами ритуал посвящения не окончится. Сейчас заставят кровь пить или что-то в этом роде. Но некоторая часть моего «я» постепенно завораживалась происходящей процедурой. Приятная слабость растекалась по телу. Ровный голос Командора доносился издалека. Поле зрения сузилось, и все его занял амулет со змеями, который слегка раскачивался на цепочке в руке Командора в полуметре перед моими глазами. Вдруг мне показалось, что змеи на нем начали слегка шевелиться. Та половина сознания, что я пока контролировал, мгновенно насторожилась. Черт! Это же типичное нейролингвистическое программирование. Сейчас меня закодируют, и я стану роботом. Когда настанет момент, мои хозяева нажмут нужную кнопку, и я стану делать то, прикажут.

Однако, другая половина, та, которой было приятно нежиться в сладостной истоме, успокаивала, призывая окончательно поддаться. После некоторой внутренней борьбы удалось сфокусировать зрение. Шевелящиеся змеи снова превратились в обычный барельеф на серебряном диске, а голос Командора уже не звучал так завораживающе. Что-то кольнуло в ладонь. Я вспомнил про предварительно зажатый в руке предмет, который дал мне Профессор, и с силой сжал его. Острая боль помогла очнуться от наваждения.

Между тем, Командор начал произносить слова клятвы, которые мне следовало за ним повторять. Смысл этих слов, как и следовало ожидать, заключался в моей готовности не задумываясь отдать все силы, а если будет нужно, то и саму жизнь за высокие идеалы спасения человечества. Также я должен знать, что за предательство, то есть, за действия, идущие вразрез с приказами руководства, меня ждет неминуемая и жестокая кара.

Несмотря на все мое изначально скептическое отношение к любого рода ритуалам, весь этот обряд произвел на меня сильное впечатление. Оно и понятно – ритуалы ведь разрабатывают люди, неплохо разбирающиеся в человеческой психике.

После того, как последние слова клятвы были произнесены, Командор торжественно вручил мне два предмета из белого металла, похожего по виду на серебро – кулон на цепочке, такой же каким он мотал у меня перед носом, только раза в три меньше, и перстень. На обоих предметах присутствовало изображение трех переплетенных змей. Затем последовали поздравления, сопровождающиеся крепкими рукопожатиями. Прислушиваясь к себе в эту минуту, я вдруг с удивлением осознал, что мне по душе все происходящее. Я вспомнил, что нечто похожее испытал в момент вручения диплома по окончании института. Еще за секунду до данного события считал это обычным бюрократическим моментом, а вот получил на руки маленькую красную книжечку, принял поздравления от декана, и вдруг почувствовал себя приобщенным к некой касте избранных.

Когда поздравления закончились, открылась дверь в другое помещение. Внутренняя обстановка его скрывалась мраком, лишь слегка рассеивающимся призрачным голубоватым светом. Командор сделал приглашающий жест. Я шагнул в этот мрак и заметил, что за мной последовал Профессор. Не знаю, причиной ли тому была темнота, но помещение казалось на удивление просторным. В его середине парил в воздухе ярко освещенный человеческий череп. Когда глаза привыкли к полумраку, удалось разглядеть, что череп стоял на черном постаменте, материал которого практически не отражал падающий на него свет. Видимо, таким же материалом были обиты стены и потолок. Прямо перед черепом спиной к входной двери стояло высокое кресло. Профессор легким движением подтолкнул меня к нему. Кресло оказалось довольно жестким, а высота его была такова, что усевшись, я не доставал ногами пола. Устроившись поудобнее, почувствовал, что Профессор покинул комнату, тихонько затворив за собой дверь.