Станислав Далецкий - Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

В этот раз, сестра Лида вынесла Ване три пряника, которые он тут же засунул под рубашку. Свёкор сестры был известный на селе скопидом и всякий раз ругал Лиду за раздаваемые ею подарки, считая, что все, в том числе и младший её брат, должны покупать товар в их лавке, а не получать бесплатные подарки. Пряники были получены, и Ваня заспешил на улицу, где его дожидались друзья.

–Побежали обратно на реку, половим рыбёшек, – предложил Федя, и друзья заторопились, уже соскучившись по реке. Ваня вынул из-за пазухи три пряника и дал приятелям, оставив один пряник себе. Федя торопливо начал обгрызать сладкую глазурь пряника, жмурясь от удовольствия, и очистив пряник от глазури, так, что остался только серый кусочек сладкого плотного хлебца, принялся уминать и его. Егорка, напротив, спрятал пряник под рубаху и сказал, что покажет этот пряник сестре-погодку, которая никогда еще не видела пряника и, тем более, никогда его не пробовала. Сельчане своих детей в лавку не водили, чтобы те не приставали, по малолетству, с просьбами купить что-то диковинное, увиденное на прилавке или на полке за спиной приказчика.

Деньги на селе водились лишь у нескольких зажиточных крестьянских семей, а остальные трудились на арендованной земле, расплачиваясь за аренду урожаем, остатка которого едва хватало на скудное пропитание для семьи. Выручал огород и домашняя скотина: корова, козы, свиньи, куры и гуси. Стада гусей, меченных по-особому каждым хозяином, щипали траву вдоль речки и к осени вырастали в больших серых птиц без всякой подкормки, за что и ценились в крестьянском хозяйстве. Осенью, с наступлением холодов гуси забивались и отвозились на ярмарку, где горожане и местные евреи скупали жирные тушки гусей впрок на всю зиму. Выручка за гусей обычно составляла весь денежный годовой доход крестьянской семьи, а сами крестьяне редко когда пробовали жареного гуся. Была даже поговорка: «Сладки гусиные лапки! А ты их едал? Нет, мой дядя видал, как их барин едал».

Вот поэтому Егорка и хотел удивить сестру пряником. Для Вани пряники не были редкостью, и, подумав немного, он отдал свой пряник Егорке.

– Возьми, пусть вам с сестрой будет по целому прянику, а себе я дома у мамки попрошу.

Обрадованный Егорка засунул и этот пряник за пазуху и вся троица побежала по сельской улице за околицу к реке погонять рыбёшек.

Солнце катилось к западу, и скоро край его диска зацепился за верхушки берез растущих вдоль берегов за ивами, которые склонились к самой воде.

На отмели уже никого из ребятни не было, вода успокоилась после дождя, отстоялась на мелководье и стаи рыбёшек сновали тут и там в поисках поживы. Начинался вечерний жор рыбы. Крупная рыба плескалась в ближнем омуте: серебристые тушки выпрыгивали из воды, хватали зазевавшихся мошек, мух и стрекоз и с шумом плюхались назад в воду. Мелкие рыбки взлетали над водой и врассыпную расплывались в стороны – видимо крупная и хищная рыба в омуте начала свою охоту на мальков.

В мелкой заводи, где воды по щиколотку, стайка плотвы и уклеек стояла у отмели: рыбёшки шевелили жабрами и тыкались ртами в песок отмели. Ребята осторожно подошли с протоки и разом шлепнулись в воду, отрезая рыбёшкам путь к протоке. Рыбёшки с испуга метнулись по отмели и оказались в лужице воды, отделенной от заводи лишь тонким слоем песка. Ребята стали плескать воду из лужицы вместе с рыбёшками на песок и скоро вся рыбья стайка оказалась на песке и в руках мальчиков. Федя сломал ивовый прут, очистил его от коры и стал нанизывать рыбёшек за жабры на этот прут. Вскоре прут заполнился висящими рыбёшками, словно девичья коса с вплетёнными лентами.

Федя победно поднял прут с рыбками: «Отнесу домой, мать уху сварит к ужину», – крикнул он друзьям и все вместе они направились к деревне, за избами которой, вдали, солнце уже коснулось краешка земли.

На развилке дорог приятели расстались: деревенские продолжили прямой путь в деревню, а Ваня свернул направо к своей усадьбе.

Осторожно открыв калитку, он вошёл в двор. Пёс Шарик заскулил, подбежал к Ване, звеня цепью, и лизнул его в руку. Отец сидел на веранде у открытого окна и курил табак, пуская дым кольцами. На столе перед ним лежала книга, по которой Ване было задано чтение, которого он опять не выполнил.

– Не кажется ли тебе, Ваня, что ты несколько припозднился с возвращением домой? – строго спросил Пётр Фролович своего малолетнего сына.

– Ты бы хоть заглядывал временами во двор, чтобы мы с матерью знали, что ты жив и здоров и ещё живёшь здесь, а не в деревне у своих друзей. Я понимаю, что одному тебе скучно, но и возиться целыми днями с крестьянами, тебе, дворянину, не подобает. Может они и добрые ребята, но тебе не ровня. Где ты был и что делал, расскажи отцу?