Дэвид Вебер - Венец рабов

Дю Гавел бросил взгляд на Джереми.

- И с Джереми тоже. Главный вопрос тут, лейтенант Палэйн, прост. И касается он вашей лояльности. Ни я, ни Джереми - и уж точно не Берри - ничуть не обеспокоены вашим опытом.

- Это - я имею в виду лояльность - и ваше неучастие в политике, - это произнёс Джереми, смотревший без враждебности, но таким змеиным взглядом, что Танди поняла почему его считают настолько безжалостным. Из всех встречавшихся ей людей только Виктор Каша мог составить ему конкуренцию в такой манере разглядывать собеседника.

- Лейтенант Палэйн, я скажу начистоту. Меня заботит только и исключительно то, чтобы вы держались подальше от внутренней политики новой нации, которую мы будем строить. Профессора Дю Гавела и меня - и одному Богу ведомо, скольких ещё участвующих лиц - будет вполне достаточно для того, чтобы как следует заварить эту кашу. Чего мы не можем себе позволить, так это чтобы командующий вооружёнными силами принимал в этом участие.

Танди упрямо стиснула зубы.

- Я не собираюсь держаться подальше от Берри. Всё остальное - сколько угодно. Политика меня всё равно не слишком привлекает. Однако ни секунды не думайте, что сможете отодвинуть меня от Берри.

Джереми осклабился, убийственный змеиный взгляд растаял как дым.

- Надеюсь, что так! - воскликнул он. - Иначе вся эта глупая затея с королевой окажется простой тратой времени.

- Танди, он прав, - согласился Дю Гавел. - Будь вы знакомы с математикой, я мог бы это вам даже доказать. Эти уравнения одни из самых известных и общепринятых в политической науке. Ничто не придаёт нации такой стабильности - и особенно в плане поведения вооружённых сил - как единогласно признаваемый центр лояльности, находящийся над политическими дрязгами и вне их. Это может быть королевский дом, почитаемая конституция - по сути дела, что угодно, до тех пор, пока это нерушимо почитаемо обычаем и традициями. Законом, разумеется, тоже. Но закон это всего лишь записанные на бумаге обычаи и традиции и, в конечном итоге, черпает он свою силу именно от них.

- У вас - у нас - нет подобных традиций, - заметила Танди.

- Да, пока нет. И какое-то время не будет - но вы с Берри, вместе, дадите нам это время. И сделаете даже большее. Вы, вместе, создадите традиции и обычаи, которые станут таковыми для новой звёздной нации.

Он нежно улыбнулся.

- Поверьте моим словам, Танди, хорошо? Та дружба, которая родилась у вас и Берри, вполне может оказаться тем самым обстоятельством, которое более всего посодействует долгосрочному успеху нашего проекта. Я всё еще не в состоянии - ещё слишком много переменных - оформить это в математическое уравнение. Однако я подозреваю, что так оно и будет.

- Я тоже, - улыбка Джереми была предельно далека от нежности. - Может быть вам будет интересно узнать, что мои боевики из Баллрум начали перенимать кое-какие обычаи у посторонних. И не от кого-нибудь, а от кощеев - прошу прощения, от амазонок. Я слышал, как они - заметьте, недавно прибывшие на "Фелисию", не те, что были с вами - называют вас просто "кайя". Похоже, что ваша репутация находит новых поклонников.

- В самом деле, - произнёс Дю Гавел. - Это замечательный признак, лейтенант. Кому угодно - даже безжалостным убийцам вроде Джереми или хитроумным интриганам вроде меня - будет довольно затруднительно всерьёз замышлять свержение и убийство девушки вроде Берри Зилвицкой. Добавьте ко всему этому ещё и командующего вооружёнными силами, которая считает себя её старшей сестрой и известна под прозвищем "Большая Кайя"…

Улыбка Дю Гавела была теперь самой странной из улыбок, которые когда-либо видела Танди. В ней смешались херувим и Макиавелли.

- Рискну предположить, что какие бы события ни ожидали нас в ближайшие годы, о государственном перевороте нам беспокоиться не придётся.

- Даже и не помышляйте об этом, - проскрежетала Танди.

- Видите? - вопросил Джереми и театрально изобразил охватившую его дрожь. - Смотрите! Я уже избавляюсь от недобрых помыслов!

Танди смогла встретиться с капитаном Розаком только на следующий день. Пока он вернулся в систему Эревона с Курящей Лягушки, пока медленно и скрытно перебирался на "Фелисию" - и пока урвал немного сна - прошло почти двадцать четыре часа.

Так что к тому моменту, когда её провели в каюту, которую она ухитрилась выбить для капитана и его людей на становящемся всё плотнее набитым людьми судне работорговцев, она уже всё для себя решила. Танди собиралась не советоваться с Розаком, а просто заявить ему о своей отставке.