Дэвид Вебер - Венец рабов

- Так что мы будем делать, принцесса? Вы собираетесь терзать сами себя за якобы "предательство" своей "этики" или станете одним из редких людей высшего общества не испугавшимся запачкать руки? Лично я надеюсь, что вы продолжите доверять своим инстинктам.

Руфь снова посмотрела вниз на свои руки, которые теперь лежали на коленях.

- Из вас двоих получились бы препаршивейшие психотерапевты, - высказалась она. - Разве вы не должны демонстрировать… ну сами знаете. По крайней мере некоторое сочувствие?

На взгляд Берри ответ Веба был крайне неделикатен.

- Почему? - спросил тот. Сама она уже снова сжимала Руфь в нежных объятиях.

- Не будьте ублюдком, Веб, - прорычала она, ещё теснее прижимая Руфь.

- Это почему? Я и есть ублюдок, - он высунул язык, демонстрируя генетические маркеры и тыча в них коротким указательным пальцем. - Вивифе. Нихахих хотителей.

Он убрал язык.

- Никаких. Ни отец, ни мать не записаны, чтобы дать мне приличное свидетельство о рождении. Просто "J-16b-79-2/3". Это я и есть. Ублюдком рождённый и воспитанный.

Руфь издала нечто вроде смешка.

- Вы не должны до такой степени щеголять этим обстоятельством.

- Определённо не должны, - решительно поддержала её Берри. Теперь она обняла Руфь за плечи. Берри достаточно хорошо понимала позицию Веба - как и позицию Каша, если на то пошло. Она даже до известной степени разделяла её сама. Однако она также считала, что оба они имели склонность перебарщивать; склонность, которая, получив возможность зайти слишком далеко, могла стать ничуть не менее уродливой, чем черствое безразличие богатых и могущественных.

- Это всё наша сумасшедшая вселенная, - прошептала она на ухо Руфи. - Мы можем только делать всё, на что способны, вот и всё.

Руфь снова начала всхлипывать; по крайней мере попыталась сдержать рыдания. Однако Берри почувствовала, как она кивнула. Вообще-то, кивнула очень решительно.

Берри нашла это обнадёживающим симптомом. Особенно в сочетании со всхипываниями.

- Я правда тебя очень люблю, - прошептала она. - И Лаура с Кристиной тоже любили. Однажды они сказали мне…

Руфь больше не сдерживала рыданий. Да и не следовало их сдерживать. Берри просто баюкала Руфь в объятиях, кинув Вебу многозначительный взгляд.

Веб не ошибся в значении этого взгляда: "Хорошо, ублюдок. Ты сделал своё дело. Через несколько часов с ней всё будет в порядке. А теперь вали отсюда".

Он немедленно вскочил и направился к двери. Никакой профессор, даже Дю Гавел, не мог быть настолько рассеянным.

Коммандер Уотсон поприветствовала Оверстейгена, поднявшегося на мостик "Стального кулака".

- Простите что потревожила, сэр, - сказала старпом, - но я полагаю, что вам следует это увидеть, - указала она взмахом руки на экран.

- Что там? - подошёл ближе Оверстейген.

Старпом нажала кнопку, и изображение на экране ожило.

- Это запись обращения, сделанного графиней Фрейзер менее часа назад. Первое официальное заявление нашего посла по случаю похищения.

Оверстейген стиснул зубы. Судя по выражению лица Уотсон ему не понравится то, что он сейчас увидит.

Под конец записи Оверстейген пришел практически в откровенное бешенство. Первые две трети заявления Фрейзер он мог бы принять, более или менее, как пустопорожнюю дипломатическую болтовню. Но посол Мантикоры этим не удовлетворилась. Вместо того она в конце речи возложила всю ответственность на Эревон.

- … возмутительно, что охрана принцессы погибла, находясь прямо посреди сил безопасности Эревона…

- Она в курсе, что более двух десятков эревонских охранников тоже погибли от рук банды Темплтона, нет? - проскрежетал Оверстейген. Старпом, понимая что вопрос риторический - и видя стоящий за ним гнев - промолчала.

- … ответственность несёт исключительно Эревон, и Звездное Королевство Мантикора возлагает ответственность за благополучие принцессы на его представителей. Более того…

В этот момент длинный палец Оверстейгена прервал воспроизведение. В его движении была некая окончательность, словно у нажавшего на красную кнопку палача.

- Дайте мне связь с мантикорским посольством, - сказал он. - Я буду разговаривать из своей каюты.

Не прошло и нескольких секунд после того, как Оверстейген вошёл в свою каюту, как у него на экране был чиновник посольства. Некто по имени Джозеф Гатри, по видимому гордый обладатель звания третьего помощника консула или какого-то иного в том же духе.