WILLIAM BUCKLEY - THE LIFE AND ADVENTURES OF WILLIAM BUCKLEY

Несмотря на то что австралийцы так плохо защищены от холода и дождя, хворают они, как ни странно, крайне редко. Правда, я встречал, но очень редко, людей, пораженных болезнью вроде цинги. Как правило, австралийцы - народ здоровый, у них не бывает инфекционных заболеваний, хотя один раз, помню, на них напал недуг, унесший много жизней, причем он, казалось, выбирал самых здоровых и сильных. Начиналась эта болезнь с того, что ноги сильно распухали, теряли подвижность и покрывались болезненными язвами.

Теперь мне хочется рассказать о странном обычае, принятом у австралийцев в семейной жизни, если это выражение применимо к ним. Как только на свет появляется девочка, родители почти немедленно обещают ее кому-нибудь в жены. С этого момента и до самого бракосочетания мать новорожденной не должна разговаривать с нареченным дочери и его братьями. Более того, она всячески старается избегать встречи с ними. Если будущий зять или его брат должен посетить лагерь, где живет мать девочки, ее предварительно извещают, чтобы она могла уйти подальше. Случайно встретив нареченного дочери, она закрывается накидкой. Если он преподносит своей будущей теще мясо опоссума или кенгуру или же другую еду, она, прежде чем принять и испробовать ее, натирает лицо и руки углем. Получив же в подарок накидку из шкур, она сначала дает поносить ее мужу *.

Жених тоже неукоснительно соблюдает этот обычай. Он может встречаться с отцом, но ни в коем случае не с матерью невесты. Такое странное, на наш взгляд, поведение объясняется тем, что, по поверьям австралийцев, родители стареют, когда их дети вступают в брак, а мать немедленно седеет, как только будущий муж дочери взглянет на нее.

Вернемся, однако, к нашему рассказу. Охотились мы долго, и под конец к нам присоединились два племени - путнару и варвару. Они пришли издалека - с противоположного берега залива - без женщин и детей, поставили шалаши рядом с нашими и какое-то время вели себя спокойно. Но однажды путнару внезапно окружили наших и ни с того, ни с сего пронзили копьем молодого человека, лет двадцати: ему, видите ли, была обещана в жены девушка, которая приглянулась одному из нападавших. Бедняга сделал несколько шагов вперед и замертво рухнул на землю. Наше племя обрушилось на убийц с упреками, но они посоветовали нам убираться подобру-поздорову. Нас было меньше, и пришлось сделать вид, будто мы примирились с убийством.

Мы, естественно, сочли за благо уйти с этого места, причем меня послали известить родных убитого о несчастье, а заодно следить за передвижениями путнару. Я с честью выполнил поручение, то есть выяснил, где находится неприятель, и, разыскав родителей убитого, рассказал им об обстоятельствах гибели их сына. Их немного утешило то, что его останки похоронили на дереве, уж очень они боялись, как бы тело не попало в руки дикарей. Чуть успокоившись, отец собрал родных и друзей, они обмазались белой глиной и охрой и в полной боевой готовности двинулись в путь. Заметив приближение многочисленного отряда, путнару с позором бежали.

--

* Обычай взаимного «избегания» тещи и зятя соблюдается австралийскими племенами почти повсеместно. Наиболее правдоподобное объяснение этого обычая состоит в том, что это было одно из проявлений перехода от группового брака к парному. - Прим. ред.

- -

Теперь наше племя стало лагерем в Нуллемунгобеде. Эта местность в центре обширных равнин была богата источниками хорошей воды. Когда мы устроились, несколько человек сходили к дереву, на котором был похоронен убитый юноша, и унесли нижнюю часть трупа. Женщины в лагере, как обычно, встретили останки воплями и стенаниями, наносили себе головешками ожоги и все такое прочее, а затем зажарили мясо убитого между раскаленными камнями, и все присутствующие с жадностью стали его поглощать.

Меня тоже уговаривали принять участие н этой страшной трапезе, но, как вы сами понимаете, я с отвращением отказался.

Многие из этих каннибальских обычаев, которые кажутся нам чудовищными, соблюдаются из уважения к умершему. Из уважения же к нему кости коленной чашечки тщательно очищают и кладут в мешочек из волос и крученой коры, и мать покойного в память о нем днем носит мешочек на шее, а ночью кладет себе под голову.

Переполненный чувством омерзения ко всей той бесчеловечности, которую мне пришлось наблюдать, я один вернулся на реку Карааф и много месяцев ловил рыбу около моей плотины, каждый день ожидая, не нагрянет ли какое-нибудь племя. Я уже начал подумывать, не забыли ли они совсем о моем существовании, как вдруг в один прекрасный день явились мои друзья и поселились рядом. Рыбы и кореньев было сколько угодно, и мы несколько месяцев жили в покое.