WILLIAM BUCKLEY - THE LIFE AND ADVENTURES OF WILLIAM BUCKLEY

Глядя на головные уборы австралийцев, трудно поверить, что они вышли из рук нецивилизованных людей.

На шее австралийцы носят нитки с нанизанными на них осколками раковин, зубами, перьями - лебяжьими и эму (крупные перья для большей эластичности разрезают пополам).

Многие женщины вдевают в ноздри кольца из костей птиц, а мужчины втыкают небольшие прямые косточки с утолщением на конце. Чем больше на человеке украшений, тем привлекательнее и элегантнее он считается.

Вернемся, однако, к нашему племени. Мы жили на озере до весны, питаясь преимущественно большими муравьями калкит, которые гнездятся в дуплах деревьев.

Для того чтобы обнаружить насекомых, австралиец ударяет по стволу дерева томагавком. Муравьи, привлеченные шумом, выползают наружу. Тогда австралиец расширяет отверстие дупла настолько, чтобы можно было засунуть туда руку и набрать муравьев, которых он складывает в корзину. Их поджаривают на куске коры длиной три и шириной один фут. Вкусом они напоминают костный мозг.

Муравьями можно питаться только один месяц в году. Затем они превращаются в больших мух и гибнут или снова меняют свое обличье.

Как только муравьиный сезон закончился, мы покинули озеро. Но, прежде чем мы двинемся следом за нашим племенем, я хочу рассказать вам о томагавке, очень важном орудии, бесспорно заслуживающем того, чтобы я уделил ему внимание.

Корпус томагавка австралийцы вырубают из очень твердого черного камня, не обращая особого внимания на форму. Затем его шлифуют гранитом, пока не получается тонкий острый край, настолько острый, что он позволяет валить даже самые большие деревья. Топор весит от четырех до четырнадцати фунтов. Топорищем ему служит толстый кусок дерева, расщепленный вдоль, перегнутый вдвое и скрепленный обработанной по особому способу смолой и сухожилиями.

Насколько мне известно, черный камень, обладающий одновременно и твердостью и способностью раскалываться на куски, можно найти в этом краю только в одной местности, которую австралийцы называют Каркин. Находится она, судя по их словам, миль за триста от берега моря и населена дикими неприветливыми племенами. Путешествие туда сопряжено поэтому с большими опасностями и трудностями и под стать только отряду отважных воинов.

Не удивительно, что томагавк считается большой ценностью.

Теперь вернемся к нашему племени. Мы получили приглашение прийти на берег реки Бунеавиллок. Австралийцы окрестили ее так по названию породы угрей, которыми она изобилует. Вода в реке стояла высоко, так что мы не смогли переправиться на противоположный берег, где виднелись шалаши наших друзей. Во многих местах над поверхностью реки возвышались скалы, а между ними на мелководье скользили взад и вперед угри. Их было такое множество, что мы ловили их десятками. И неглупая вроде рыба угорь, а к нам сама в руки шла. При еле уловимом шорохе рыбки стремглав кидались в глубь реки, но стоило нам зажечь факелы, как они всплывали наверх и мы без малейших усилий вытаскивали их из воды.

Когда полноводье спало - оно было вызвано продолжительными частыми ливнями, - мы перешли реку и устроились рядом с «хозяевами». Скоро к нам присоединилось третье племя, насчитывавшее около ста мужчин, женщин и детей, но угрей хватало на всех. Особенно много было некрупных рыбок с голубоватой спинкой и белым брюшком- австралийцы называют их мордонг - и бабаниен - чуть побольше, с коричневой спинкой.

Через несколько дней после появления третьего по счету племени произошла драка, ясное дело, из-за женщин. Одна была убита, несколько - серьезно ранены, и пришельцы сочли за благо удалиться.

Мы также задержались на реке ненадолго, верные привычке к бродячей жизни. Правда, мы кочевали не совсем бесцельно, а переходили с одного места на другое, чтобы разнообразить питание: сменять рыбу мясом, мясо-кореньями, коренья - еще чем-нибудь. Все же следует признать, что австралийцы по натуре своей скитальцы, вечно всем недовольные, вечно куда-то стремящиеся, и покой они находят, только когда спят, хотя и во сне видят корробори, сражения и измены.

Однажды во время перекочевки змея ужалила нашего товарища, который улегся спать на поваленном дереве. Бедняга тут же умер. Он был далеко не последний человек в племени, его смерть всех опечалила, и похоронили его со всеми подобающими почестями.

Одни умирали, другие просто отделялись от племени по тем или иным причинам, и случилось так, что мои родственники остались только с двумя-тремя семьями, которые все жили в разных шалашах.