Игната - Рыжая

— В Хогвартсе есть место, где можно посмотреть воспоминания? Они наверняка очень важны, Гарри. Раз Снейп сосредоточился на них, думая, что умрёт.

Гарри Поттер кивнул, явно переживая внутреннюю борьбу с собой.

* * *

Столы факультетов исчезли. Зал был полон людей. Выжившие стояли группами, обнимая друг друга. Никто не заметил, как вошли сначала девочки, леветировавшие скрытого под мантией-невидимкой директора Хогвартса, а затем я, Рон и Гарри Поттер.

Я обвел взглядом Большой зал. Мёртвые лежали в ряд посередине. Тела Фреда и Джорджа не было видно — вокруг них стояла вся семья Уизли, слава Мерлину, больше никто из них не пострадал. Рон, завидев их, отделился от нас и поспешил обнять свою мать. Рыжая, помогавшая леветировать Снейпа, закусила губу и отвернулась.

— Иди, если надо, я могу за тебя… — тихо сказал я, но она резко качнула головой.

— Нет. Не нужно. Ещё немного, и я сойду с ума. Я просто не смогу на них посмотреть… и не смогу помочь, — срывающимся голосом сказала Рыжая и ускорила шаг. — Я… я лучше пойду раздобуду Крововосполняющее зелье для профессора.

Я поднял глаза и увидел впереди Асторию. Она сидела в одиночестве, прижавшись лбом к стене, и плакала. Дафна тоже заметила свою сестру, и мне показалось, что она уже хотела к ней броситься, но Гринграсс лишь крепче сжала палочку и продолжила упрямо шагать. Кто, кроме неё, способен спасти висящую на волоске жизнь Северуса Снейпа?

Пустой полуразрушенный кабинет в самом конце замка Дафна сочла подходящим, и мы молча сдвинули редкие нетронутые заклинаниями парты, на которые и положили бесчувственного профессора.

— Мне нужно посмотреть воспоминания, — негромко сказал Гарри. — Увидимся… потом.

Он ушёл. Гермиона помогала Дафне колдовать над бледным как полотно крёстным. Рыжая вскоре вернулась с необходимым зельем от мадам Помфри. А меня охватило неожиданное спокойствие, которого не испытывал до сих пор. Или это была смертельная усталость, а я уже не различал никаких других эмоций, кроме как боли?

Через двадцать минут я буркнул что-то вроде «пойду, найду Гарри», и в одиночестве побрел в Большой зал. Нужно было кое-что выяснить.

Из оставшихся на битву слизеринцев в зале сидела не только Астория Гринграсс. Блейз Забини, с лицом, украшенным шрамами, находился в компании Майкла Корнера, Энтони Голдстейна и Терри Бута. Этот слизеринец, который, как я знал, по воле матери принял метку, необычно смотрелся среди рейвенкловцев, но он явно был для них «своим».

Недалеко от себя я увидел и Милисенту Булдстроуд, со сломанной ногой, рыдавшую на плече Панси Паркинсон.

— Я хочу домой, Панс… нужно было нам уйти… я устала воевать…

— Замолчи. Уходить поздно; а Пожиратели, видевшие нас, думали, что мы на их стороне, — тихо сказала серьезная, как никогда, Паркинсон. — Всё будет хорошо, вот увидишь…

— Теодор, надо поговорить. — Неожиданно раздался над моим ухом голос Гарри Поттера. Он подошел ко мне сзади, бледный, как никогда. — Скорее.

Я нахмурился и с готовностью отошёл с ним за угол.

Гарри некоторое время собирался с мыслями, закрыв глаза, а затем выдохнул и протянул сжатый в руке флакон с воспоминаниями.

— Это понадобится, чтобы его оправдали. Потом, когда всё закончится. Снейп… никогда не был предан Волдеморту.

— Что? — переспросил я, ничего не понимая.

— Слушай меня, — перебил Поттер. — Убейте змею. Вы сможете, я знаю, должны же быть какие-то чары, которые разрушат магическую защиту…

Я не понимал, зачем он всё это говорит мне, но осознание вдруг пришло само собой.

— Ты собрался сдаваться ему. — Я не спрашивал, я утверждал.

Гарри некоторое время задумчиво смотрел мне в глаза, а потом кивнул.

— Да. Теодор… это единственный способ…

Я затряс головой, отказываясь верить.

— Я — последний его крестраж. Ни один из нас не может жить, пока жив другой.

— Откуда…

— Воспоминания.

Каждое слово давалось Мальчику-Который-Выжил с трудом. Он дрожал. Он сам шёл на своё уничтожение.

Я не знал, что могу ему сказать.

— Тео, ты слизеринец, но я знаю, что тебе не чуждо самопожертвование. Пойми, что я должен. Позаботься о Дафне… и Гермионе… и не говори никому, куда я иду.

— Я не прощу себе, если отпущу тебя на смерть, — сказал я, колеблясь. — И они мне не простят.

— В этой войне кем-то необходимо жертвовать.

Чувствуя, как что-то внутри ломается, я крепко обнял Гарри Поттера, ненавидя себя за понимание того, что выбора нет.