Игната - Рыжая

— А ты не говори ерунды и сними розовые очки. — Жестоко прервала меня Дафна. — Пусть и стояла ночь, повсюду летали вспышки заклятий. Откуда мне знать, может быть, он сам целился в меня...

Я была на грани истерики. Почему Дафна, рассказывая все это, выглядит ледяной? Она вообще умеет плакать?

— То есть, если он тебя увидит, то...

— Убьет. — В который раз перебила меня Гринграсс, произнося эти страшные слова. — Уже слава Мерлину, что он не узнал Тори, не узнал ту девочку, которая была им одержима пять лет назад, и даже несмотря на это поставил ей метку.

Впервые за разговор голос Дафны дрогнул. Я ухватилась за обивку кресла, чтобы окончательно не упасть на пол.

— Астория приняла метку?!

— Если бы она не приняла, её бы убили. Решили бы завербовать меня, но, как я уже сказала, если Темный лорд увидит меня, то шансов на спасение у меня нет.

Мерлин, как холодно, жестоко и равнодушно она это говорила! Я не представляю, как бы я смогла бороться со всем, что свалилось на Дафну...

Она хотела что-то ещё сказать, но вдруг вздрогнула и оглянулась по сторонам.

— Кто-то идет. Прощай.

Спустя секунду в камине лишь мирно полыхали дрова. Я глубоко вздохнула и попыталась осмыслить все то, что мне сказала Дафна.

То, что Астория стала Пожирательницей, многое проясняет. По крайней мере, ту её истерику и слова при этом про Дафну и Драко... вот только неужели она винит свою сестру в том, что произошло?

Сил думать ещё и над этим у меня не осталось. Я обмякла в софе, чувствуя, как подкатываются к глазам слезы беспомощности.

* * *

Так начался март. С Дафной я ни разу больше не связывалась: от неё письма не приходили, а я просто не могла ей написать после нашей памятной встречи «привет, как дела в Академии». Я совсем не знала, чем могла помочь Дафне в сложившейся ситуации, когда ей грозит смерть, а её семье — союз с Темным Лордом. Все перечеркнул тот факт, что Астория стала Пожирательницей смерти.

Несколько раз я бралась что-то писать, но потом разрывала лист пергамента, впадая в тоску, чувствуя свою беспомощность и полнейшую безысходность. Мне дико недоставало Тео: я уверена, что если бы он здесь был, то придумал какой-нибудь выход, или просто поддержал нас — в любом случае, вместе мы стали бы сильнее. Но Тео здесь не было, он не отвечал на наши с Дафной письма уже несколько месяцев. Один раз я все-таки опять спрашивала у Снейпа, в порядке ли Тео, и ответ декана был утвердительным.

Все вело к одному ответу — Тео просто забыл о своих подругах и нашел в Академии авроров друзей лучших, чем мы.

В глубине души я все ещё верила в обратное, и в конце февраля не стерпела. Я подошла к Гермионе и спросила, приходили ли ей письма от Тео. Гермиона грустно покачала головой:

— И тебе тоже?

— Да. Сколько бы я ни писала, ни одного ответа, — расстроенно ответила я.

— Может, с ним что-нибудь случилось? Раз он не отвечает? — взволнованно спросила Гермиона.

— Я спрашивала у профессора Снейпа, но он мне сказал, что с Тео все нормально...

Больше предположений насчет пропажи Тео у Гермионы не было. Да и у меня тоже.

Ко всему прочему, моя успеваемость заметно понизилась, а СОВ приближалось. На уроки я постоянно приходила сонная; уже месяц меня мучила бессонница, мысли не давали мне заснуть, даже когда я стала принимать сонные зелья.

Я неуклонно падала в темную яму своих терзаний.

Первого марта, несмотря на все, я старалась быть веселой и беззаботной: настал день рождения Рона, и мне совсем не хотелось огорчать его своим хмурым видом в такой праздник. Перед завтраком я встретила Рона в Большом зале:

— С днем Рождения, братец, — бодрым голосом произнесла я, протягивая брату подарок — новую форму для квиддича. — Желаю счастья в личной жизни...

По всей видимости, моё пожелание исполнилось сразу же — мою поздравительную речь бесцеремонно прервала Лаванда Браун, запрыгнув Рону на шею и тут же приклеившись к нему губами. Я демонстративно откашлялась, но целующаяся парочка явно меня не услышала. Прошедшая позади них Гермиона с неприязнью посмотрела на Рона.

— Привет, Гермиона, — махнула я ей рукой.

— О, привет. — Гермиона уже хотела пройти мимо Лаванды и Рона, но заметив меня, она притормозила. — Тошнотворное зрелище, не правда ли?

Мне тоже казалось, что в таком... мм... эмоциональном выражении чувств нет ничего хорошего. Через минуту гриффиндорцы, наконец, отлипли друг от друга.

— Ну, я пойду, — пролепетала Гермиона и ушла прочь, не желая встречаться с Роном.