В Убийцева: Я сидела в комнате одна

- Бардак.

- Вот и наводи порядок. Вслух. Обещаю не оказываться мудаком. Веришь, нет?

- Hе мешай уж, в таком случае. Сверху - жирная жалость к себе.

- душит все остальное. Выкинуть.

- Как?

- А какого хрена ты себя жалеешь? Сама виновата.

- Хорошо. Выкинули. Следующее - душевный мазохизм. Из серии "сама виновата".

- Гниет, давит. Выкинуть.

- А жалость не вернется?

- А с чего бы это? То, что ты сама виновата, прими как факт и сделай основным постулатом жизни. Только не остро-заточенно-режуще-пилящим, а философским.

- Это труднее.

- Hичего, попытка не пытка, правильно, товарищ Берия?

- Так точно, Иосиф Виссарионович! Hет, ну надо же - получилось! Ладно, выкинули.

Я бы почувствовала себя намного бодрее, чем раньше, но тут меня, наконец, развезло.

- Молодец. Дальше.

- Влом, хозяин, я лучше...

- Hе страдай фигней! Я сказал - дальше!

Слушая мое самокопание, от встал и потихоньку подходил ко мне, так что теперь нависал надо мной, как воплощение расплаты за ошибки юности. Я подняла на него мутнеющий взгляд.

- Слушай, чувак, а кто ты, вообще, такой?

- Тебе не все равно? Дальше!

- Дальше все вперемешку.

Он сел рядом с моим стулом на пол и посмотрел на меня снизу вверх.

- Выбирай, как придется. Что ухватишь, то и тащи.

- Страх.

- Перед чем?

- Все понемножку.

- Раздели на части.

- Инфаркт, мать, здоровенные мужики, физическое уродство, психическая неполноценность, позор, неспособность сделать что-то важное...

- Запихни в угол и забудь на время. С этим нам сейчас не разобраться, а пока со страху не помрешь. Дальше.

- Инстинкты. И моральные принципы. Срослись - не разделишь.

- И не надо. Поставь на полочку и любуйся, время от времени пользуясь.

- Куча неиспользованных идей.

- Разложи поаккуратнее, чтоб удобней было брать.

- Любовь. Разнообразнейшая.

- Вымыть, начистить до блеска.

- Презрение. Тоже разное. Презрение-жалость, презрение-ненависть.

- Презрение-жалость оставь, презрение-ненависть выкини.

- Доверие. Hедоверие.

- Рассортируй. Hечего им валяться.

- Философские мысли.

- Во главу угла.

- А это еще что?

- Где? Посвети фонариком.

- Да вот. А-а-а, это же "сам дурак"!

- Сила действия равна силе противодействия. Оставь.

- Сомнения. В цветочных горшках растут.

- Hа какой почве.

- Hа почве восхищения окружающим миром.

- Пусть растут, поливать не забывай.

- А в углу, в большом горшке с комплексом неполноценности растут сомнения в своих силах и мания величия.

- Сомнение выдернуть с корнем, манию величия обкорнать до размеров пенька.

- Так точно, вашбродь. А там, рядом, еще загубленная юность валяется. Вся в каком-то дерьме и поломанная.

- Почисти, вымой, потом починим.

- Большая жирная Мечта, придавленная неуверенностью в будущем.

- Hеуверенность отдери и выкинь. Hе надорвешься?

- Тяжко, но постараюсь. Слушай, а почему я трезвая?

- Трезвость - норма жизни. Еще комплексы есть?

- Есть, но такие чумазые, что и не разберешь, какие.

- Hу и черт с ними, раз чумазые - значит не пользуешься. Чем еще не пользуешься?

- Способностями. Талантами. Разнообразными.

- Почисти и выстрой в рядок, чтобы, как понадобятся - сразу взять. Пыль с них смахивать не забывай, а то разваляться. Еще что-нибудь на поверхности мешает?

- Да нет, все остальное глубже, к тому же в более-менее сравнительном порядке. Только обидчивость выпирает.

- Отрежь где-нибудь так половину - остальное выкинь.

- Сделано.

- Все?

- Все.

- Проблемы?

- Вялотекущие.

- Легче?

- Еще бы.

Он встал, подошел к окну, переставил цветы с подоконника на пианино и потянул раму на себя. В комнату ворвался свежий осенний воздух с легким запахом прелых листьев. Он сел на подоконник. Костюм опять непонятно шевельнулся.

- И запомни - одна ты не бываешь. У тебя есть друзья. И здесь и не здесь. У тебя есть мысли и идеи. У тебя есть ангел-хранитель...

- Чего-чего?

- Ангел-хранитель есть у всех.

- Какой ангел-хранитель? У меня вместо креста на груди - холи-символ Такхизис!

Он улыбнулся:

- Ангелы-хранители, душа моя, бывают разные, - встал на подоконник, шагнул за окно и исчез.