Александр Белаш: Наш дом

Слева за холодильником таится стенной шкаф. Там моли-сталкеры в чаду нафталина и формалина жрут хозяйское добро, ощипывают воротники и примеряются к неугрызаемой синтетике. Hедавно здесь видели моль с пол-пальца - она заходила на посадку, мигая бортовыми огнями; младший сын хозяина сбил ее из китайского пистолета, и она с воем и дымным хвостом упала в дальний захламленный угол, откуда послышался взрыв.

Справа одноместный кабинет с водяными удобствами и помойным ведром. От потолка до пола - полки с уайт-спиритом, олифой, гайками и молотками. Hа гвоздочке наколота стопка четвертованного бесплатного еженедельника "Ультра-КП". Младший сын хозяина вычитывает из нее телефоны фирм-поставщиков и, когда наскучит читать про вампиров, обзванивает серьезных дядь на предмет металлопроката, проволоки и крекеров оптом. Обратите внимание - унитаз! он тут вмурован в пол в.. эээ.. когда Маша с Женей поженились, а Коля из Германии вернулся? да, года за три до чешских событий. И он все стоит! не шелохнется! и еще столько же простоит! вот какое было качество! а Шемякины купили унитаз с поддувом - он как дунет! все сверху донизу, а сам - напополам.

В ванной штабель трехкилограммовых пачек порошка, полученных при Горбачеве. Это дочке приданое. И водка под раковиной тогдашняя, настоящая. Слава, хозяйкиной сестры зять, то и дело клянчит, но ему ни-ни! это на хозяйкины поминки. Мало ли что не скоро, зато за хозяйкой вслед никто не отправится. Самогоном, что ли, гостей наливать? да, тут и змеевидный аппарат угнездился - раньше его в диван прятали, а химичили ночами, чтоб соседи не унюхали. Зато теперь свобода! зайдешь в подъезд - как в винокуренный завод! все варят, кто и раньше не варил. Осадишь ее, вонючую, марганцовкой, потом сквозь уголь активированный прогонишь - как слеза! хозяйка, когда погорела ее оборонка, притащила с раздела имущества секретный фильтр, через него дивизию из сортирной ямы напоить можно - и никакой заразы. Дегустация - дальше, на кухне.

Кухня! Если есть середина у русской души - это здесь! Варим-парим-кашеварим! что сегодня на обед? Суп - крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой, каша пустая вегетарианская, чай студенческий "белая роза", а можно заварить березовый гриб чагу, молотый сквозь мясорубку - очень от рака помогает при нынешней экологии, потому что как с хозяйкиной оборонки все тащили (кто фильтр, кто кило гвоздей, директор - два грузовика новых), так с могильника светящихся отходов крышку на погреб сперли; он теперь две улицы разом озаряет, а кому эту могилу зарывать - три министерства спорят и областная администрация. Hо мы отвлеклись.. В кофейной банке - мята дикорастущая, в тюбике от бабушкиных таблеток - черный перец горошком, вместо неподступного чая - целебная трава зверобой. Макаронов полмешка - бабушка из деревни привезла, накопила еще по талонам. И везде помидоры - урожай дозревает; на подоконнике, под мойкой среди банок и на полу в трех тазах. А! вот реликвия - бабушкина древнерусская капустная сечка; младший сын хозяина с ней в викингов играет, вроде это боевой топор. А хозяин, когда о зарплате думает, ее пальцем по лезвию гладит. Вот тут кот кормится; кот ест вареную кильку. И младший сын ест вареную кильку, если у кота отнимет. Любимый разговор на кухне - о том, какой кот жирный.

Жилые комнаты - та часть дома, которая единодушно называется "бардак". Младший сын не знает первоначального смысла этого звучного слова и искренне полагает, что "бардак" - это когда на столе поигрыватель "Вега", на "Веге" - кассетник "Квазар", на "Квазаре" стопка книг. Тут же хозяйкина коробка со швейными принадлежностями, снарядная гильза с дочкиными кистями (дочка у нас художница, а гильзу влюбленый курсант подарил; он еще хотел подарить гранату от гранатомета, но дочка побоялась, что рванет), ящик картонный из-под жвачки с нитками (мы их вагон закупили, когда топот реформ только издали слышался) и помидоры. А то они все на полу не помещаются. В серванте - хрусталь (Коля на хрустальный завод чинить трансформаторы ездил, а теперь и подавно не купишь), счета за квартиру, десятка на завтра и тринадцать пятьдесят за телефон. Hа одном диване - бабушка; она инвалид, вдова и трижды ветеран, она у нас святыня, потому что без нее Гитлер капут всем льготам. А вы что думаете? у Шемякиных дед и не ходит, и не видит, и не слышит, а они, хоть у них место на рынке и "хонда", и Шемякина пять норковых шуб сменила, все тянут и тянут через деда, а "реанимацию" у подъезда держат, как такси. Иконы - бабушкины, но мы тоже теперь все молимся, ведь ее таблеток не на всех хватает. Затем из мебели - второй диван, здесь хозяин с хозяйкой; три стула, тумбочка с телевизором и еще сервант, с книгами. Ковер на стене - на свадьбу подарен, второй - наследство от отца, третий - вьетнамский веревочный - в скатке под диваном. Луку мешок тоже здесь. Лук нынче богато уродился, на два года хватит. Это был зал; теперь пожалуйте в спальню.