Наталья Васильева - Черная хроника Арды

И здесь рождаются безумные хищные растения -- росянки; усыпанные золотистыми бриллиантами сладких манящих капель...

Растения сплетаются, движутся, ползут, стискивают друг друга в смертных объятиях; и в сумеречных чащах темные мхи разъедают стволы деревьев, как проказа; и пятна ядовито-желтой плесени на их скрюченных корнях похожи на золотые язвы, и деревья гниют заживо, становясь пищей для других, и животные сходят с ума...

Такой была Весна Арды.

Такой увидел Арду Мелькор.

Он стиснул виски руками.

Мир кричал: первый крик новорожденного переходил в яростный вопль -- и в предсмертный хрип. Арда глухо стонала от боли, словно женщина, что не может разрешиться от бремени; огонь, ее жизнь, жег ее изнутри -- не вырваться.

Крик пульсировал в его мозгу в такт биению крови в висках, не умолкая, не умолкая, не умолкая ни на минуту.

Жаркая боль стиснула его сердце, словно чья-то равнодушная рука. Не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет. Не-Тьма царствовала в мире. На мгновение Властелину Тьмы показалось: все кончено. Ему показалось: это гибель. Для Арды. Для него. "Но я еще могу действовать..." Один? Нет, не один. Он никого не видел рядом -- но они были, сильные и дружелюбные, те, кого позже назвали Валар -- "злыми духами из мрачных глубин Эа". Он знал: если у него не хватит сил -- они помогут ему.

Он поднял руку.

И дрогнула земля под ногами Валар.

И рухнули Столпы Света: Тьма поглотила Не-Тьму. В трещинах земли показался огонь -- словно пылающая кровь в открывшихся ранах.

По склонам вулканов ползла лава, выжигая язвы оставленные Не-Тьмой на теле Арды, и с оглушительным грохотом столбы огня поднимались в небо. Из глубин моря поднимались новые земли, рожденные из огня и воды, и белый пар клубился над неостывшей их поверхностью.

И была ночь.

...И над ночной пылающей землей на крыльях черного ветра летел он, и смеялся свободно и радостно.

С грохотом рушились горы -- и восставали вновь, выше прежних. И кто-то шепнул Мелькору: оставь свой след...

Он спустился вниз и ступил на землю. Он вдавил ладонь в незастывшую лаву, и огонь Арды не обжег руку его; он был -одно с этим миром. И на черной ладье из остывшей лавы плыл он по пылающей реке, и огненным смехом смеялась Арда, освобождаясь от оков, и молодым, счастливым смехом вторил ей Мелькор, запрокинув лицо к небу, радуясь своей свободе и осознанной, наконец, силе.

...И был день. И в клубах раскаленного пара, в облаках медленно оседающего на землю черного пепла встало солнце, и свет его был алым, багровым, кровавым.

И было затмение Солнца.

Ущербное, оно обратилось в огненный, нестерпимо сияющий серп, а потом стало черным диском -- пылающая тьма; и корона протуберанцев окружала его, и в их биении, в танце медленных хлопьев пепла слышался отголосок темной мятежной и грозной музыки; в нее вплетался печальный льдистый шорох и тихий звон звезд, как мучительная, болезненно нежная мелодия флейты, -- и стремительный ветер, ледяной и огненный, звучал как низкие голоса струнных; и приглушенный хор горных вершин -- пение черного органа...

...Теперь он стоял на вершине горы. Он протянул руки к раскаленному черному диску, и темный меч с черной рукоятью из обсидиана лег на его ладони, и огненная вязь знаков змеиным узором текла по клинку: Меч Затменного Солнца.

Когда утихла земля, и пепел укрыл ее, словно черный плащ, и развеялась тяжелая туманная мгла, Мелькор увидел новый мир.

Нарушена была симметрия вод и земель, и более не было в лике Арды сходства с застывшей маской. Горные цепи вставали на месте долин, море затопило холмы, и заливы остро врезались в сушу. Пенные бешеные неукрощенные реки, ревя на перекатах, несли воды к океану; и над водопадами в кисее мелких брызг из воды и лучей Солнца рождались радуги.

Так мир познал смерть; и вместе с Ардой на грани смерти был Возлюбивший Мир.

Так мир возродился; и вместе с Ардой обрел силы для жизни и борьбы Возлюбивший Мир.

Мелькор вдохнул глубоко, всей грудью, воздух обновленного мира. И улыбался он, но рука его лежала на рукояти меча.

Бой был еще не окончен.

Так говорят: во тьме Средиземья Ауле создал гномов. Ибо столь желал он прихода Детей Единого, учеников, которым мог бы он передать свои знания, что не захотел ждать исполнения всех замыслов Илуватара. Но облик тех, что должны были прийти, помнил он смутно, потому и творил он по своим мыслям, дал он гномам долгую жизнь, и телам, и душам их твердость и стойкость камня. Ибо мыслились ему они не только учениками, но и соратниками в войнах с Мелькором, Властелином Тьмы.