Юрий Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре

30. Ночные тени.

Во мраке факел чертит дымный след. Шаги слышны: солдат прошел дозором. О камень гулко звякает мушкет. Звонок вдали. И тихо. Полночь скоро.

Храни Господь от королевских слуг, Храни от молодцов прево проворных! Пусть не уйти мне от загробных мук Уйти б хоть от ворон в сутанах черных!

Куда идти? Эдикт - на всех заставах, Слепые окна - на запорах ржавых. Отряд, вооруженный до зубов...

Всю ночь по городу брожу тревожно, И следом - Смерть, товарищ мой дорожный, Торопится в истоптанных сабо.

32. Прокаженный.

Дырявый плащ, засаленная шляпа, Круг на плече с гусиной красной лапой... Услышав стук трещотки роковой, В испуге сторонится даже нищий. Нет ни ночлега в деревнях, ни пищи... Кем заклеймен ты - Богом? Сатаной?

...Пророк ли, прокаженный ли, поэт Анафема! Эдикт! Вердикт! Запрет!

- Эй, берегись: Вентре еще на воле! В костер его! Злодей опасно болен: Стихами подстрекает к мятежу!

...Гляжу на плащ с гусиной лапой красной: И впрямь, я прокаженного опасней Всю Францию трещоткой разбужу!

33. В Бастилии.

Паук-судья мне паутину вьет. В ушах не умолкает гул набата... Молиться? Не поможет мне Распятый: Заутра я взойду на эшафот.

Не рано ли поэту умирать? Еще не все написано, пропето! Хотя б еще одним блеснуть сонетом И больше никогда не брать пера... [пера не брать???]

Король, судья, палач и Бог - глухи. Вчера кюре мне отпустил грехи, Топор на площади добавит "Amen".

Умрет Вентре. Но и король умрет! Его проклятьем помянет народ, Как я при жизни поминал стихами.

35. Morituri te salutant. ("Обреченные на смерть приветствуют тебя" - приветствие гладиаторов Цезарю)

Орел парит над бурею бессильной; Не сокрушить морским валам гранит: Так мысль моя над Смертью и Бастильей Презрительное мужество хранит.

Ты лаврами победными увенчан: В глухую ночь, под колокольный звон Ты убивал детей и слабых женщин, Но я тобой, Король, не побежден!

Я не умру. Моим стихам мятежным Чужд Смерти страх и не нужны надежды Ты мне смешон, с тюрьмой и топором!

Что когти филина - орлиным крыльям? Мои сонеты ты казнить бессилен. Дрожи, тиран, перед моим пером!

36. Агриппе д'Обинье.

Я знаю, что далек от совершенства, На три ноги хромает мой Пегас. Свои жемчужины, как духовенство, У мертвецов заимствую подчас.

Когда мое перо усталым скрипом Подхлестывает бесталанный стих, Я утешаюсь тем, что ты, Агриппа, Воруешь рифмы даже у живых.

Пожнешь ты лавры, нагуляешь жир... Помрешь (дай Бог, скорей бы!) - скажет мир: "Писал бездарно. И подох без блеска".

Я ж кончу, видимо, под топором, Но скажут внуки: "Молодец, Гийом! И жил талантливо, и помер с треском!"

37. Последнее письмо.

Маркизе Л.

Меня любить - ведь это сущий ад: Принять мои ошибки и сомненья, И от самой себя не знать спасенья, Испив моих противоречий яд...

Далекая моя, кинь трезвый взгляд На те неповторимые мгновенья Опомнись! И предай меня забвенью, Как долг твой и любовь моя велят.

Не знать друзей, терпеть и день и ночь Тоску разлуки, зря томясь и мучась, Зачем тебе такая злая участь?

О как бы я желал тебе помочь, Сказав, что мой сонет - лишь жест Пилата! Но - я в гробу: отсюда нет возврата.

39. Жизнь.

Взлетать все выше в солнечное небо На золотых Икаровых крылах И, пораженному стрелою Феба, Стремительно обрушиваться в прах.

Познать предел паденья и позора, На дне чернейшей бездны изнывать, Но в гордой злобе крылья вновь ковать И Смерть встречать непримиримым взором...

Пред чем отступит мужество твое, О, Человек, - бессильный и отважный, Титан - и червь?! Какой гоним ты жаждой, Какая сила в мускулах поет?

- Все это жизнь. Приняв ее однажды, Я до конца сражаюсь за нее.

40. В изгнание.

Осенний ветер шевелит устало Насквозь промокший парус корабля. А ночь темна, как совесть кардинала, Не различишь матроса у руля.

Далеко где-то за кормой - земля. Скрип мачт, как эхо арестантских жалоб. Наутро Дуврские седые скалы Напомнят мне про милость короля...

О, Франция, прощай! Прости поэта! В изгнание несет меня волна. На небесах - ни признака рассвета, И ночь глухим отчаяньем полна.

Но я вернусь!... А если не придется Мой гневный стих во Францию вернется!

44. Бессонница.

Маркизе Л.

Мороз начистил лунный диск до блеска, Рассыпал искры снег по мостовым. Проснется Вестминстер совсем седым, А львы у Темзы - в серебристых фесках.

Святого Павла разукрасил иней, Преобразил трущобы в замки фей. Немые силуэты кораблей Окутаны вуалью мглисто-синей.

Биг-Бен спросонья полночь пробубнил Я все бродил по пристани в печали, Рассеянно сметая снег с перил...