Владимир Белобров - Наступление королей

Пока маркиз обжаривал грибы, Альпухар сидел на пне и курил трубку.

- ... Я говорю,- король затянулся,- любовь играет человеком, как еврей на скрипке. Если бы не любовь - сидел бы дома, трубку возле камина курил. Так нет - не успела она письмо прислать, как я сорвался и вот сижу тут с тобой. О-хо-хо... Ты грибочки-то подальше от огня держи.

Подгорят... Вот я говорю - любовь - это, маркиз, сильная отрава. Сильная, но приятная отрава. Вот меня, знаешь, все боятся, и правильно делают - я никому спуску не даю. А вот пришло письмо от нее и я это... ну как его... - Альпухар пощелкал пальцами,дыхание, короче, на хер, перехватило и все - по коням! Сижу в лесу.- Он шлепнул себя по шее. Комары, сволочи... Ты грибы-то попробуй, может хватит их жарить... Кинь сюда головешку, маркиз, у меня трубка погасла... Ты сам-то, Германус, когда-нибудь любил понастоящему?

- Один раз, Ваше Величество. Но это было давно. Я еще тогда совсем мальчишкой был.

- Ну? - Оживился король.- Расскажи.

- Готовы грибы, Ваше Величество.

- Тогда накрывай.

Маркиз вытащил из сумки ветчину, флягу с вином и разложил закуски на походной скатерти.

- Присаживайтесь, Ваше Величество.

Король откусил от гриба и запил вином.- Вкусно получилось. А ты, Германус, боялся! Я в грибах толк знаю. Ну, рассказывай теперь свою историю.

Германус откусил от гриба, вздохнул и начал:

- Мальчишкой я тогда совсем был. И вот как раз это произошло в то самое время, когда маменька моя выписали мне преподавательницу, гамзейскому языку меня учить. А преподавательница, я вам скажу, Ваше Величество, красоты была дивной. Роста она была, как все гамзейцы, большого, а лицом белая и талией тонкая. И стал я замечать, что когда маменька куда-нибудь погостить уезжали, то папа мой той тете купидона устраивали. А папа мой мастером были на такие сюрпризы. И маменька на них за это очень сердились. Все они ему, бывало, говорят: "

Вы, маркиз, кобель бесстыжий. Бога бы постыдились! Но папа обычно только смеялись и усы сильнее подкручивали.

- Молодец папа! - Похвалил Альпухар.- Не унывает!- Вот как-то раз уезжают маменька к своей сестре погостить. Только они за ворота - папа тут же к своей гамзейке в спальню. И не слышно их и не видно.

И остался я, так сказать, без присмотра. А была у этой папиной учительницы дочка. Она с дочкой к нам приехала. Как раз моего роста дочка. Я ей говорю: "Пошли, говорю, на лодке кататься". Сели мы в лодку и поплыли...

- Тут ты ее в лодке, конечно, обесчестил! - Догадался Альпухар.

- Нет, Ваше Величество, по-другому вышло.

- По-дру-го-му?!

- ... Гребу, короче, я, а она ноги в воде мочит. Кувшинки собирает.

Сама невинность...Выплываем мы на середину озера. "Жарко что-то,- она мне говорит,- не искупаться ли?"

И сама платье скидывает...

- И тут ты ее конечно обесчестил! - Снова не удержался король.

- Нет, Ваше Величество.

- Ну ты даешь!

- Ну вот... Она платье сняла и в воду ныряет. А я вокруг нее на лодке плаваю. Как вдруг - гляжу - приближается к нам еще одна лодка. А в лодке той сидит сын герцога Феликса Рихтер с высокой девушкой. На голове у нее венок из кувшинок, в руке - веер из перьев.

Подплывают они к нам поближе. Рихтер как увидел купающуюся гамзейку, так глаз оторвать от нее не может. "Это кто за такая?" - на ухо мне шепчет. "Это,-говорю,- одна моя знакомая купается". "Слушай, Германус, он мне,- давай подругами меняться. Я тебе свою уступлю, а ты мне свою на время." Я ему отвечаю,- "Мне все равно с кем в лодке плавать." "Ну вот и отлично." Пошептал он что-то девице своей, она ко мне в лодку и перелезла. Рихтер нашу лодку ногой оттолкнул, и мы дальше поплыли. Плывем мы, значит, дальше, молчим. Доплыли до острова, высадились. Там я ее в первый раз и обесчестил.

Потом до берега отвез, высадил, а сам назад домой поплыл. Плыву и думаю: "Какая ,-думаю,- восхитительная девушка! А я у нее даже не узнал кто она и откуда."

Вижу - навстречу Рихтер плывет с гамзейкой. "Забирай,- кричит,- свою подругу! Все нормально."

"Ладно.- говорю.- А скажи мне, Рихтер, что это за девушку ты ко мне подсадил?" "А я - отвечает,- почем знаю? Она ко мне в лодку сама прыгнула." "Не лги, Рихтер! Она не такая!" "Какая такая нетакая?! Точно такая же, как и твоя гамзейка! Все они такие!" "Подлец! кричу,Защищайся!" И обнажаю шпагу. А у Рихтера своей шпаги не было, он весло схватил и меня веслом по голове ударил. Я после три месяца болел.

- Вот так да-а-а...Комары сожрали совсем... А с девушкой-то тою что?

- Не знаю. Я ее с тех пор больше не встречал. А только и остался от любви вот этот шрам на голове.- Германус наклонил голову.