Владимир Белобров: Улыбка Дхармы

Тот хотя бы к чужим женщинам так не лез. А Иоанн Васильевич лез еще как.

Однажды он увидел на улице жену боярина Морозова Софью, и сразу захотел ее поцеловать в губы. Подходит к ней, усы пальцем вытер и в засос боярыню при всех. Все шапки сняли и потупились, делают вид, что не замечают.

Один боярин Морозов шапку бросил на землю со всей силы и побежал вперед, чтобы между женой и царем встать. Потому как поженились Морозовы недавно и эта сцена мужу была еще небезразлична.

Царь целоваться закончил и говорит Софье:

- Ты кто такая, лебедь белая?

А Софья от испуга отвечать царю не могла.

В это время Морозов подбегает и прыгает сзади жены.

- Это моя жена Софья. Вы, Иоанн Васильевич, ошиблись!

Иоанну Грозному очень не понравился этот маленький нахальный человек и его поступок.

- Ты кто, собака ты шелудивая?!

- Я боярин Морозов, ее муж, - боярин подпрыгивает. - Мы друг друга любим и недавно поженились.

- Ну и что? Я тоже ее люблю. А царская любовь важнее, чем боярская.

- Царь оттолкнул боярина в грудь скипетром и начал опять целоваться.

Боярин отлетел назад и упал спиной в свиную лужу, и еще головой об кирпич стукнулся, потерял сознание.

- Полюбил я тебя, Софья, - царь говорит. - Пошли за мной.

Увел Иоанн Васильевич Софью к себе в палаты и там в течении двух дней безостановочно ее драл.

Вдруг видит царь на второй день - из окна торчит чья-то голова и смотрит, как он занимается сексом.

"Ни хрена себе! - удивился царь. - Третий же этаж!"

Оторвался он от Софьи, подошел к окну, а это Софьин влюбленный муж взобрался по кирпичикам. Стоит, голову вытягивает.

- Тебе чего?

- Отпусти жену. Жить без нее не могу.

- Не можешь - не живи, - царь ткнул в харю мужу скипетром и тот полетел вниз с третьего этажа.

Иоанн Васильевич высунулся из окошка и поглядел вниз, где уже лежал раскинув руки-ноги боярин Морозов.

- Ты живой, боярин, али нет?! - крикнул вниз царь.

Морозов промолчал.

- Вот и славно, - Грозный перекрестился и пошел обратно на царскую перину. - Бог дал, Бог взял.

- Кто это был? - спрашивает Софья.

- Это муж твой был. Больше нету.

Софья заплакала.

- Дура! Тебя таких еще миллион будет еть.

Только царь обратно на Софью влез, как из окна:

- Кхе-кхе, - опять голова поднимается, вся в крови.

- Господи, помилуй, - царь перекрестился. - Ты живой что ли?..

- Живой. Токма харю всю разбил, - боярин сплюнул на пол зуб. - Не забижай Софью, царь-государь.

Тогда царь к окошку подскочил яростный, схватил Морозова за грудки и говорит велеречиво:

- Ты пошто всё лазаешь, аблизьяна-шапито, мешаешь царю еться?!

Иоанн Васильевич пихнул Морозова скипетром, но тот схватился за скипетр руками и повис на нем, болтая ногами.

Грозный дернул назад и Морозов снова повис, цепляясь руками за карниз.

- Аки муха ты меня изводишь, боярин! - воскликнул государь и ударил трижды скипетром Морозову по пальцам.

Морозов разжал пальцы, но не упал, потому что упирался носками сапогов в выступающие кирпичи. Он замахал разбитыми руками, пытаясь сохранить равновесие.

- Муха и есть! Руками машеть аки крылами! - царь плюнул боярину в лицо и пихнул скипетром в грудь.

Боярин Морозов полетел.

Царь высунулся из окна.

Боярин Морозов лежал на земле как в прошлый раз.

- Еще раз полезешь, - крикнул Грозный, - я тебе голову отрублю и кишки выпущу!

Софья сидела на перине и тихонько скулила.

- Плачь, девка, плачь, - приказал царь. - Зело мне любо плакальщиц еть.

Еще семь ден наслаждался царь Иоанн боярской женой. А потом она ему надоела.

Тогда он пришел в дом боярина Морозова и застал того на лавке лежащим в бинтах.

И сказал ему царь:

- Зря ты, боярин, по своей бабе так убиваешься. Дура баба. Ничего в ней изрядного. Не стоило тебе из-за нее такие мучения принимать...

Но, коли ты такой дурак, что страдаешь, то я тебя милую и жену тебе возвращаю...

Внесли опричники Софью и повесили ее за шею над столом.

Царь засмеялся.

- Пущай висит, пока не скажу. Не гоже боярину опосля помазанника божьего в то же дупло совать.

Вот какую неимоверную силу царю давала московская Шамбала, чтобы так над людьми издеваться и жен их еть.

Еще одним выдающимся, по общему мнению, царем московским и всея Руси считался Петр Первый. Его признают таковым за то, что он прорубил окно в Европу и построил флот.

Однако, если рассматривать пристальнее - всё это весьма сомнительные заслуги.

Во-первых, через образовавшееся окно, в Европу уходила и продолжает уходить часть энергии московской Шамбалы. И поэтому сразу после реформ Петра, немцы зажили хорошо, а русские плохо.