Алия Шакирова - Единственная для верианского принца 1

Принц выдержал небольшую паузу, но все же стянул сапоги, а следом – шаровары.

Я скинула халат и предложила:

– Ты первый заходишь в море, я за тобой.

– Не надейся… – лицо Рэма – хитрое-хитрое – просияло. Он схватил меня и… плюх… мы уже на глубине, потому что вода накрывает принца по грудь. Значит, я ушла бы с головой.

Теплая-я-я… Я прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Волны мягко подталкивали туда-сюда, будто бы укачивали. Теплые руки Рэма казались надежными и… родными. Принц молчал и не двигался.

Солнце оседало на коже долгожданным теплом.

Немного понежившись, я открыла глаза, приподнялась в руках Рэма и спрыгнула в воду.

Поплыла, спиной чувствуя, что он последовал примеру. Принц догнал почти сразу. Один его гребок – и Рэм далеко впереди, ждет, пока сделаю свои три-четыре. Думаю, гонку я проиграла до старта.

– Да-а-а. С тобой не тягаться, – усмехнулась спустя некоторое время.

– И не надо. Дай руку, – попросил верианец.

Я послушалась. Рэм подтянул поближе и обвил моими руками свою шею.

– Держись! – его возглас опять напоминал возглас разудалого парня, который решил порезвиться.

Я крепко сцепила пальцы. Заметив это, Рэм дернулся и… мы понеслись.

Наверное, так ощущали себя те, кто катался на водных лыжах, рухнув в воду и мчась за катером.

Я то ли плыла, то ли летела, то ли еще что. Впечатления зашкаливали. Ужас осознания скорости, восторг движения, когда за секунду цветные стайки морских обитателей или рыбы покрупнее оставались далеко позади, вне зоны видимости… Даже описать не берусь. Я отпустила сомнения, страхи, цепи воспитания рухнули. Смех вырвался из горла. Я заразительно хихикала, пока Рэм выделывал кульбиты, под стать шару-мобилю.

Если честно, думая о купании на Миориллии, представляла, как медленно скольжу по воде, разглядываю диковинных созданий под ней и над головой.

Иногда выходило. Пару раз мимо нас серебряной лентой раскрасил воду косяк рыбы – почти треугольной формы каждая, размером с мою руку. Цветные обитатели водорослевых садов напоминали жителей коралловых рифов Земли. Радужные окраски, формы тел – от шариков до крыла бабочки – воображение не потрясали, но глаз радовали.

Но стоило принцу разогнаться всерьез… я перестала озираться. Соленые брызги от его размашистых гребков приятной влагой оставались на лице. От скорости перехватывало дух, сердце восторженно колотилось, давно забытые эмоции возвращались вспышками. Я продолжала хихикать – глупо и по-детски. Я, давно считавшая себя старой.

Наконец, Рэм заметил, что я запыхалась, и в несколько гребков очутился у берега. Подхватил на руки и вынес наружу.

По его нефритовой груди, абсолютно лишенной волос, стекали капельки воды, расчерчивая прозрачные линии. Густые волосы слиплись в белые жгутики. Сейчас Рэм выглядел еще фантастичней, чем когда я впервые его увидела.

– Тебе понравилось? – вдруг серьезно спросил принц.

– Очень, – призналась как на духу.

– Я безумно рад, – сократил он свою любимую фразу.

Пока мы резвились, словно дельфины, ряды купальщиков поредели.

На берегу остались лишь двое верианцев. Они искоса поглядывали на нас с Рэмом, но всерьез пялиться не решались.

– В тебе узнали араччи, – нахмурился принц. – Полетели назад, пока фанатики не пронюхали.

По телу разлилась усталость, ноги и спина заныли – предложение принца было как нельзя кстати.

– Сейчас, – протянула я.

Извлекла из-под прибрежного булыжника халат, и, сняв купальник, надела его на голое тело.

Стоило занять кресло шара-мобиля, пристегнуться, дремота отяжелила веки, унесла в царство Морфея.

…

(Рэм)

Я отключил автопилот и мягко посадил шар-мобиль на дворцовую стоянку.

Как можно тише выбрался наружу, и, вытащив Мелену, на руках донес до ее покоев.

Замешкался у постели землянки.

Снять платье? Переодеть в ночнушку – я заметил ее под подушкой.

В итоге, решил не делать лишних телодвижений, как выражаются люди. Вдруг Мелена обидится или еще чего. Откинул одеяло, уложил ее в постель и бережно укутал. Землянка всегда мерзла, так что стоило подстраховаться.

Некоторое время я медлил возле кровати спящей Мелены, любуясь ее детским личиком – таким родным и таким прекрасным… Смакуя, сохраняя в памяти ее мерное посапывание, подрагивание длинных ресниц.

Сколько я так простоял, не знаю. Наконец, наскреб остатки решимости, развернулся и отправился в свои покои.

Новые впечатления – на грани счастья, упоения – свалили меня раньше, чем успел накрыться.