Ольга Горовая - Лавандовый декабрь (ознакомительный фрагмент)

Женя сидел, очень крепко держа ее за руку, и слушал с непроницаемым выражением лица.

А потом:

- Ты не против, если я сюда пересяду? - спросил он, уже встав и присев рядом с ней на диванчик.

Они сегодня задержались немного, двухместные столики все заняты оказались, когда пришли. Вот и сидели за «семейным» большим столом, с двумя широкими диванами вместо стульев и кресел.

Женя обхватил ее за плечи и крепко прижал к своему боку. Уперся подбородком в макушку Миле. Так непривычно. Она себя так хорошо и спокойно почувствовала. Так защищено. С поддержкой, которой никогда ранее не имела. Не физической даже, а эмоциональной. Не предлагал такого никто. А Женя без раздумий не просто предлагал, сразу отдавал ей это, заставляя что-то внутри Милы тихонько «млеть», пусть она и пыталась пока не особо расслабляться или надеяться на него.

- Мил, ты мне просто имя его скажи. Я не злой, и не жестокий, честно. Но за такое... - обнял ее еще сильнее, но не больно совсем, просто крепко. - У меня тоже связей много. Особенно в столице. Пришлось завести. И неприятности, кому хочешь, доставить могу. Тем более сволочи, которая тебя так мучила...

Мила почему-то рассмеялась. И так легко на душе стало, словно не было последних пяти минут. Уткнулась ему в плечо лицом. И обняла Женю за пояс. Решила, что может это себе позволить.

- Не надо. Правда. Я с таким шумом ушла от него и так развод озвучила, что все в городе о причине знали. Знаешь, я не считала, что это моя вина, и я его чем-то заставила на меня руку поднять. Нет такому оправдания. И у меня не было ощущения вины или жертвы. Не стыдилась и скрыть не пыталась. Это он виноват. И ему стыдиться есть чего. А меня это в чем-то освободило даже. Я смогла решиться на то, что никогда себе не позволяла, - подняла голову и посмотрела на Женю с улыбкой. - Здесь оказалась, - подмигнула ему.

Женя не выглядел очень согласным. И она все еще ощущала напряжение во всем его теле. Но все-таки, он постарался расслабить лицо, хотя бы. Возможно, не хотел ее испугать. Улыбнулся.

- Надеюсь, когда ты говоришь с радостью «здесь», то имеешь в виду конкретно это место, - с кривоватой улыбкой заметил он, обняв ее за плечи сильнее. С намеком, вроде.

Мила рассмеялась, опять устроив голову у него на плече.

- Очень даже возможно, - лукаво согласилась она, коротко поцеловав его подбородок.

И все вроде здорово было, и поговорили, прояснили многое, хоть и вопросов у обоих еще куча осталась. Но теперь, казалось, и говорить было проще. Ощущалось, будто все могут понять друг в друге. И с подарками она успевала, вкладывалась в сроки. Но все-таки Миле немного боязно было. Даже объяснить не могла причину толком: праздники приближались. А она всегда перед праздниками «срывалась». Очень много эмоций вокруг, очень много надежд и разочарований, слишком интенсивно все. Ее это всегда, так или иначе, а задевало.

Вот и опасалась, наверное, до конца открыться перед Женей в этом. Уж слишком сильно он ей нравился. И хоть пока он ни разу не давал ей повода, из-за всего опыта в своей жизни, продолжала еще опасаться, что и его оттолкнет.

А оно, словно подтверждая поговорку, что мы сами притягиваем к себе свои страхи и даем им воплотиться в жизнь, «накатывало» то и дело. Заставляло ее по-глупому давиться слезами и нервничать. Пока однажды уже просто с собой не справилась: ожидая в очереди в пункте выдачи службы доставки, где должна была забрать заказанные ею материалы, Мила просто расплакалась из-за анонса фильма, который крутился на экранах для рекламы. Ужасно себя почувствовала, знала, что люди вокруг с непониманием оглядываются, недоумевая над причиной этих слез. И не объяснишь никому, чем задел ее полутораминутный ролик, который и закончился уже, сменившись рекламой искусственных елок. А ее душили эмоции просто. И детей ведь не имела никогда, откуда этой боли внутри взяться? Но ведь разрывалось все в груди, душило и обжигало ощущением потери ребенка, лишь намеком промелькнувшей в этом анонсе.

Потому и не любила она в кино ходить. Потому и опасалась так недавно. Сейчас едва удерживалась, чтобы не зарыдать в голос.

- Вам плохо? - вопрос от немолодого мужчины рядом, заставил Милу почувствовать себя еще более ужасно.

- Нет, душно очень, - едва сумела выдавить из себя.

И почти выскочила на улицу из помещения, глотая морозный воздух распахнутым ртом. Посылку не забрала, а как назад вернуться сейчас - не представляла. Знала, что не выдержит. Таки разрыдается, если снова туда зайдет. И щеки горят. В груди все так же больно.