Николай Бучельников - Возвращенец

В таких разговорах пролетели еще три дня. Пиво не кончалось, но стало более кислым, цена на воблу выросла в два раза, в душе пропала горячая, вода и только море оставалось спокойным и теплым, а солнце все так же немилосердно жгло их своими лучами. Вечером опять сходили в кабак, напились как сурки. Андрей проснулся в пять часов, смутно припоминая вчерашнее. К кому-то он вчера приставал: то ли к Олечке, то ли к Светику - из памяти вышибло полностью. "Наверно, "ретроградная амнезия" начинается". Они обе были ничего, но с той, к которой приставал, вчера они целовались, поднимаясь наверх к их базе. Но одно дело целоваться просто так, а совсем другое, как они целовались вчера. До секса ни ей, ни ему дела уже не было - перебрали оба, но может сегодня чего обломится? И руки наконец-то он свои распустил. Попку пообжимал. "Ах, какие у нее были "булочки"! Наверно, Светка - Олечка худая слишком. А может, Олечка? Может это у меня в руках двоилось? А полезешь сегодня не к той - все сразу и испортишь: ни та, ни другая уже не даст, и обе страшно обидятся. С кем потом пиво на пляже пить? Придется лезть сразу к обеим, чтобы наверняка. А вдруг не справлюсь? Я же никогда сразу с двумя не пробовал." Отлить хотелось страшно, а еще больше проблеваться и попить холодненького рассольчику. Накинув футболку, Андрей вышел из домика и, обойдя его, забрался в кусты. Струя уже прошелестела по листьям, а он, пошатываясь, стоял и наслаждался полученным кайфом. Рассвет только собирался намечаться, на небе сияло созвездие Ориона своими крупными, с горошину, звездами. И тут со стороны моря послышался топот ног по асфальту, и хриплое дыхание задыхающихся от чересчур быстрого бега людей. - Первое отделение на месте, второе и третье - приступить к выполнению задания, - команда была произнесена негромко, но вполне различимо, сквозь непрекращающийся всю ночь цокот цикад. - Чтобы никто не ушел. Услышанное доходило до Андрея постепенно, как утренний холод. Окончательно из похмелья его вывели звуки передергиваемых затворов. Стараясь не шуршать окружающими его ветками, он сначала медленно опустился на корточки, а потом лег на землю. Та была холодной и мокрой от его мочи. "Хорошо хоть, что проблеваться не успел". Уже потом, когда солдаты прошли мимо него, он аккуратно попытался забросать себя опавшими листьями. Похмелье навалилось на него второй, волной и происходящие затем события проплыли в его памяти легким облачком. Кричали разбуженные дети, их матери ругались так, что листва с деревьев стала осыпаться, какой-то мужик попытался было врезать бойцу по морде, но короткая очередь его опередила. Мат женщин перешел в вой. Через полчаса полуодетая толпа в окружении солдат прошла мимо Андрея вниз по дороге к морю. Он вернулся в свой домик, на всякий случай забрался под кровать и, укрывшись одеялом, спокойно уснул. Проснувшись от какого-то кошмарного видения, Андрей резко дернулся и со всей силой ударился головой о сетку кровати. - . . . твою мать! - вырвалось против его воли, но тут же он все вспомнил и зажал рот ладонью. Полежав еще минут пять, он осторожно выполз из-под кровати, поднялся на шатающихся ногах и выглянул в окошко. Тишина. Только ветерок слегка шелестит листвой акаций, раздувая остатки похмелья. "Так бы каждый день, а то с раннего утра разбудят своим криком дети, потом включат эти чертовы матюкальники на полную громкость. Ладно бы одну и ту же передачу включали, а то на каждой базе свою, и через пять минут голова становится ватной от обрывков песен, новостей, митингов и дискуссий". Накинув на ноги кроссовки и взяв в руку ножик (как будто он может защитить его от автоматов), Андрей крадучись вышел из домика. Никого. Тенью он продефилировал по всей базе, везде натыкаясь на следы утреннего погрома. Иначе и не назовешь. Вещи лежали в беспорядке, ни одна кровать не застелена, во всех комнатах горел свет, почти нигде не заметный под полуденным солнцем. Проходя мимо водопровода, он подставил голову под холодную струю и, впервые за две недели своего пребывания здесь, отпил некипяченой воды. Потряся головой и оглянувшись, Андрей взобрался на крышу единственного на базе двухэтажного корпуса и осмотрел всю "балку". Тишина и покой. "И мертвые с косами стоять". В двух или трех местах он заметил прогуливающиеся парные патрули, но основные события происходили на пляже, прямо перед ним. Он спустился в домик, взял "Зенит" с прикрученной к нему "пушкой" телеобъектива, и вернулся на свой наблюдательный пункт. Двадцатикратное увеличение оптики возродило для него давно забытое всеми немое кино.Читать дальше